Рукопашная с купидоном

— Ерунда. Просто она была в шоке. Не могла сообразить, что следует сказать в первую очередь. Она хотела, чтобы ее спасли, и вовсе не думала о том, как облегчить поиски преступника.

— Но именно с вашим Мегхани она познакомилась в аэропорту!

Лайма вздохнула.

— Вы с Никой, вероятно, давно не встречались.

Он вскинул голову, и несколько каштановых прядей упало ему на лоб.

— Действительно давно.

— Вы плохо представляете себе ее сегодняшнюю.

— На что это вы намекаете?

— Я ни на что не намекаю, я говорю прямо. Ника могла познакомиться в аэропорту с кем-нибудь еще. После того, как мы с господином Мегхани уехали. Или до того. На мой взгляд, она не торопилась убраться оттуда. Что довольно странно, потому что после долгого перелета всегда хочется вырваться в город. И отдохнуть тоже хочется.

— Ну, хорошо. Допустим, она познакомилась с кем-то еще. Милиция должна была выяснить это. Ее же видели с вами и с вашим индусом. Значит, и с тем, вторым, должны были видеть.

— Необязательно, — возразила Лайма. — Господин Мегхани не замышлял ничего плохого, поэтому не прятался. А настоящий преступник знал, что ему нельзя светиться. Он мог заговорить с Никой так, что никто не обратил на него внимания. В очереди за багажом, возле расписания, на стоянке такси.

— Ну, хорошо. Допустим, индус ни при чем. А теперь признайтесь: что вас так поразило в рассказе метрдотеля? Вы вышли из ресторана сама не своя. Я болтался поблизости, но вы на меня даже не взглянули.

— Поразило? Да все поразило, — соврала Лайма.

На самом деле ее поразило совпадение деталей в истории исчезновения Ники Елецковой и Сони Кисличенко. Но она не была готова к тому, чтобы выложить Геннадию правду. Если рассказать ему про Соню, он захочет влезть и в то дело тоже, и тогда неминуемо столкнется с Болотовым или с группой "У". Она не могла этого допустить.

— Меня поразило, что Ника вышла из гостиницы без шарфа, а вернулась в шарфе. То есть она повязала его в машине.

— Я знаю про шарф, — кивнул Шаталов. — Вероятно, он принадлежал ей. Перед выходом из гостиницы она сунула его в карман, потому что опаздывала. А когда вышла из машины, надела.

— А я думаю, что у нее никогда не было желто-черного шарфа в гардеробе, — возразила Лайма. — И вы, кстати, легко можете это выяснить. Позвоните ее родным и спросите.

— А если она купила его в Египте?

— Можете быть уверены — не купила. Шарф подарил ей тот тип, что сидел в машине.

— С чего вы взяли?

— Я предполагаю. Если женщина собирается надеть к костюму шарф, она делает это сразу, перед зеркалом, заметьте. А что вам известно про автомобиль?

— Почти ничего. Он большой, белый, с затемненными стеклами. Свидетельницы не смогли определить марку даже приблизительно.

— Да разве его марка может что-нибудь нам дать? — удивилась Лайма. — Наверняка она ходовая, не будет же милиция проверять все белые машины в городе.

— Почему бы нет? Я сам стал бы проверять. Но информации слишком мало.

Лайма доела рыбу, вкуса которой не почувствовала, и запила ее чашкой кофе. Что еще она может спросить у Шаталова? Так сразу и не сообразишь.

— Вы оставите мне номер своего телефона? — поинтересовалась она. — На всякий случай. Вдруг что случится? Обменяемся информацией.

И сердце у нее застыло в ожиданий, как будто они встретились на дискотеке и теперь могут расстаться навсегда.

— Конечно, оставлю. А вы оставите мне свой.

— С одним условием. — Лайма посмотрела на него проникновенно. — Вы не сдадите меня милиции.

— Но они потратят на вашего индуса столько сил!

— Не волнуйтесь за милицию. Там работают не идиоты, они начнут разрабатывать разные версии. В конце концов я сделаю анонимный звонок и скажу, что у Мегхани есть алиби и он предоставит его, когда настоящий преступник будет найден.

— Боже, какие сложности!

Лайма заставила себя подняться. Та нога, которая пострадала во время борьбы в машине, неловко подвернулась. Она схватилась за край стола и скривилась от боли.

— Это преступление — ходить на таких «шпильках», — пробурчал Шаталов, которому ни за что не хотелось признавать, будто он и в самом деле ей что-то там повредил.

— Я надеваю «шпильки» только для дела: когда собираюсь кого-нибудь охмурить. Высокие каблуки — это именно то, что пробуждает в мужчинах низменные инстинкты.

— Вот моя визитка. — Шаталов достал из нагрудного кармана лощеный прямоугольник.

— А мой телефон запишите куда-нибудь.

Лайма быстро продиктовала цифры. Он достал блокнот, зафиксировал номер и приписал внизу: «Ольга Удальцова». Лайме стало грустно. Ну вот, он даже не узнает ее настоящего имени. Но другого выхода нет. Она не станет засвечивать свою настоящую жизнь. Она еще собирается в нее вернуться.

Они вышли из ресторанчика в душную ночь, и Шаталов вынужден был взять Лайму под руку, потому что она сильно хромала.

— Пожалуй, мне стоит отвезти вас домой, — решил он.

— Я еду не домой.

— Тогда я отвезу вас не домой.

— Это слишком далеко даже для вашего благородства.