Рукопашная с Мендельсоном

– Стой! Стой, тебе говорят! – взревел Медведь, бросаясь вслед за беглецом. Однако минут через пять вернулся ни с чем – Кинг-Конг успел прыгнуть в машину и улизнуть буквально у него из-под носа.

– На «Жигулях» я его, конечно, не догнал бы, – огорченно заключил Иван. – Кто же знал, что этот гад так быстро очухается? Я его все-таки креслом стукнул, а не бумажным веером.

– Ладно, не переживай, – успокоила его Лайма. – Один трофей у нас все-таки есть. Тащи этого бандюгу в машину, нам надо побыстрее отсюда убираться. А то не ровен час Шатков вернется сюда с милицией, тогда нам мало не покажется.

* * *

– А ведь мы так и не выяснили, для чего Полянский сюда на автобусе ездил, – напомнил Медведь, – когда машина уже выезжала из Кречетовки.

– Сейчас здесь оставаться опасно. Тем более мы взяли заложника. Во-первых, как я говорила, хозяин с подкреплением может появиться. Ты что, хочешь еще по одному делу свидетелем быть? Тут уж точно не поверят, и Серега твой не поможет. Во-вторых, дружки этого красавца нагрянуть могут в любой момент. – Лайма кивнула на заднее сиденье, где лежал связанный по рукам и ногам парень с бритой головой.

– Между прочим, он многое может нам рассказать, – справедливо заметил Иван. – Чего они добивались от Шаткова? Да еще такими методами… Какие бумаги требовали? Будем допрашивать этого голубя, заодно и выясним, зачем Полянский сюда приезжал так часто.

Обратный путь оказался дольше – машина дважды глохла, и Медведь, чертыхаясь, пытался ее завести. Надеяться на мобильную техпомощь в этих заповедных краях было утопией. Пока Иван вдохновлял на дальнейшие трудовые подвиги непокорный «жигуль», Лайма пыталась дозвониться до Корнеева. Евгений долго не брал трубку, а когда взял, то быстро пробормотал, что перезвонит сам, но чуть позже.

Около двух часов ночи они подъехали, наконец, к гостинице. Несмотря на поздний час, пристанище музыкантов жило активной насыщенной жизнью. Окна сияли огнями, слышались музыка и громкий смех. Перед входом толпились веселые иностранцы, в фойе было многолюдно, не говоря уже про бары и рестораны, работавшие в авральном режиме.

– Это нам на руку, – обрадовалась Лайма. – Надо ведь нашего дорогого гостя в номер незаметно переправить. И там уже допросить – по всем законам военного времени.

Переправа удалась, никто на них особого внимания не обратил, даже портье, который был занят тем, что любезничал с двумя очаровательными мулатками из какой-то латиноамериканской танцевальной группы. Медведь практически нес бритоголового под мышкой, а Лайма семенила рядом и заливисто смеялась, то и дело похлопывая жертву то по плечу, то по спине, будто радовалась, что он так страшно напился и не может передвигаться самостоятельно.

В номере Лаймы Иван усадил пленного в широкое кресло и несколькими легкими пощечинами привел в чувство. Отморозок открыл глаза, некоторое время смотрел на них затуманенным взором, но потом чело его прояснилось, и он замычал, пытаясь что-то сказать.

– Господи, что ты ему в рот засунул? – удивилась Лайма.

– Платочек, – ответил тот. – Носовой. Чистый!

– А я-то все думаю, почему у него выражение лица такое, словно он увидел говорящую лошадь. Вынь кляп, пусть выскажется.

Медведь бесцеремонно вытянул носовой платок изо рта бритоголового, ухватив за кончик. Гостиничный номер немедленно огласил яростный вопль. Затем на голову Лаймы и Медведя обрушился водопад дикой нецензурной брани вперемешку с бандитским жаргоном и страшными угрозами.

– Ты закончил? – спросил Медведь, когда бритоголовый остановился набрать в легкие воздуха для очередной похабной тирады. – Если нет, то я тебе сейчас не платок в рот запихну, а скатерть вон с того стола. Вместе с бахромой. Веришь?

После всего случившегося парень Медведю, видимо, все же верил, потому что мгновенно трусливо затих.

– Вот так-то лучше, – удовлетворенно заметил Иван. – Теперь внимательно слушай, что тебе говорить будут, правильно отвечай на вопросы. И помни – ты на нашей территории.

Закончив разъяснительную работу, Иван отошел и скромно уселся в сторонке.

– Как тебя зовут? – подойдя вплотную к парню, спросила Лайма.

– А ты кто такая? – завелся с пол-оборота тот. Однако увидев, что Медведь шевельнулся в своем кресле, быстро пошел на попятный.

– В смысле погоняло?

– Какое еще погоняло? Имя скажи. Тебя мама называет как-то?

– Тебе лучше не знать, как она меня называет, – угрюмо ответил бритоголовый. – Вообще зовут Илья.

– Значит, Илья, слушай внимательно. Сейчас ты мне внятно объяснишь, кто вы такие и что делали в Кречетовке.

– А вам-то что? – оживился было Илья, но вновь уловил движение Ивана и сбавил тон: – Нас послали припугнуть этого профессора. Мы с Антохой люди маленькие – нам приказали, мы делаем.

– Исполнители, – понимающе усмехнулась Лайма. – Антоха – это тот, который убежал? Громадный, как слон?

– Да. Самый крутой наш боец. Только ваш круче оказался.

Лайма согласно кинула – мол, а как же иначе!

– И кто же вас послал пугать Шаткова?

– Филат послал.

Лайма удивленно подняла брови:

– Кто?

– Семеныч. Да вы что, Филата не знаете?

– Не знаем. А должны?