Рукопись Ченселора

— Да, припоминаю, — ответил Питер. В его памяти всплыл образ надменного, порочного человека по имени Фредерик Рейслер. — Он был одним из лидеров германо-американского бунда,[10] — продолжал Ченселор. — Я наделил его чертами одного из персонажей романа «Рейхстаг!». Рейслер был биржевым маклером.

— Да, его считали гением Уолл-стрит. Он переправил Гитлеру в Германию миллионы долларов. Уэллс всю жизнь стремился смыть с себя это постыдное пятно и бескорыстно служил своей стране. Он панически боится, что досье раскроет позорящее его прошлое.

— Да, наверное, это он. Страх перед прошлым…

— Может быть, но я сомневаюсь. Или только его коварство не укладывается в рамки наших представлений… Зачем ему бояться разоблачения, если досье в его руках? А что сказал вам идальго?

— Кто?

— Монтелан, он же Парис. Как личность он намного приятнее, чем Баннер, хотя еще более высокомерен. Потомственный кастильский аристократ, которого фалангисты Франко лишили и богатства и влияния. Карлос ненавидит и презирает любые формы насилия.

— Как вы сказали? — прервал дипломата Ченселор. — Что он презирает?

— Сторонников насилия. Фашизм, в чем бы он ни проявлялся.

— Нет, вы выразились иначе. Вы употребили слово «насилие». «Формы насилия» — вот ваше выражение.

— Да, я так сказал.

Питер вспомнил, как о чем-то подобном говорил Рамирес. Нет ли здесь связи? Рамирес и Монтелан. Оба преисполнены ненавистью и презрением.

— Это Монтелан. Сейчас нет времени объяснять, почему я в этом уверен. Вы можете с ним связаться?

— Конечно. С каждым членом «Инвер Брасс» можно установить контакт в течение нескольких минут. Имеется закодированная телефонная связь. Никто из нас не имеет права игнорировать звонок по этому телефону.

— Монтелан может проигнорировать.

Брови у посла от изумления поползли вверх.

— Он же не знает, по какому поводу я звоню, и обязательно подойдет к телефону. Но что произойдет дальше? Страх быть разоблаченным заставит его как-то отреагировать на мой звонок. Разумеется, недостаточно просто разоблачить его, не так ли? — Наступила пауза, которую Ченселор не решился прервать. — Его необходимо убить. Он будет последним, кого убьют по приговору «Инвер Брасс». В какую трагедию все это обернулось! — Сент-Клер снял трубку, и вдруг его лицо из пепельного стало смертельно бледным. — Не работает.

— Не может быть!

— Только что все было в порядке.

Внезапно комната наполнилась оглушительным трезвоном. Выхватив из кармана пистолет, Питер бросился к проходу. Раздался выстрел, и выходящее на веранду окно разлетелось вдребезги. Острая боль обожгла руку и плечо Питера, показалась кровь, и он выронил оружие.

В коридоре было слышно, как по наружной двери чем-то бьют. Наконец она распахнулась, ударившись о стену, и в комнату с кошачьей ловкостью проникли два стройных негра в плотно облегающих брюках и темных рубашках и направили пистолеты на Ченселора.

Вслед за ними из темноты прихожей в полумрак гостиной шагнула какая-то громадная фигура. Это был Дэниел Сазерленд. Он стоял неподвижно, с презрением глядя на Питера, потом вытянул вперед огромную руку и разжал кулак — на ладони лежала капсула. Сазерленд снова сжал кулак и повернул его ладонью вниз — сквозь пальцы закапала красная жидкость.

— Театр, господин Ченселор. Искусство обмана.

Глава 42

Нападавшие, безусловно, были профессионалами. Они вначале окружили дом, потом, действуя быстро и решительно, проникли в гостиную. Они схватили Сент-Клера, а Питера оттащили в сторону и куском материи туго перевязали его раненое плечо. Один из нападавших отправился к воротам, чтобы дать объяснения местной полиции, прибывшей на сигнал тревоги.

Сделав знак головой, Дэниел Сазерленд повернулся и исчез в темном коридоре. И вдруг произошло нечто невероятное: человек, державший Браво, отошел на шаг в сторону, и комната сразу наполнилась грохотом выстрелов. Пули буквально изрешетили тело Сент-Клера, отбросив его к стене. С широко открытыми от удивления, уже ничего не видящими глазами он тяжело повалился на пол.

— О Господи!.. — услышал Питер произнесенные кем-то со страхом слова. Он уже не отдавал себе отчета в том, что это его собственный голос, и не ощущал ничего, кроме только что пережитого ужаса.

Вернулся Сазерленд. Его глаза были печальны, несмотря на гордую осанку, чувствовалось, что он подавлен.

— Ни вам, ни другим никогда этого не понять, — тихо сказал он, глядя на мертвого Сент-Клера. — Досье нельзя было уничтожать, с их помощью легче вести борьбу с окружающим нас злом. — Судья поднял глаза на Питера: — Что касается Джейкоба, то в отличие от вас мы захоронили его подобающим образом. О его смерти будет своевременно объявлено, так же как и о смерти остальных.

— Вы всех убили? — прошептал Ченселор.

— Всех! — ответил Сазерленд. — Баннера — два дня назад, Париса — прошлой ночью.

— Вас схватят.