Рукопись из Тибета

Будущие военные контрразведчики убыли в Москву для обустройства, а мы как не отдавшие дань Родине стали проходить курс молодого бойца. По полной программе военного Министерства обороны. Опять те же строевые занятия, плюс уставы: «Дисциплинарный», «Внутренний», «Гарнизонной и караульной службы»; изучение автомата Калашникова, а также приемов с ним и разное другое, что привычно вбивали нам в молодые головы преподаватели военной кафедры, рангом не ниже подполковника. В промежутках меж этим мы ходили строем и орали героические песни, а по вечерам стирали подворотнички, асидолили[7] звездные бляхи на ремнях и драили сапоги щетками с казенным гуталином.

Затем были стрельбы из автомата на полигоне ОМСДОН[8], куда нас вывозили на военных грузовиках. Палили от души, как говорят в войсках – «от забора до обеда». В системе КГБ были свои нормы.

В ратной учебе прошел месяц, наступил июль, курс молодого бойца шел к завершению. Постоянно находясь на плацу или «в поле», недавние школьники окрепли и загорели, став жилистыми и проворными. А еще, кто не умел, научился ругаться матом и курить. Что тоже входило в планы подготовки. Однако курс прошли не все. Один малый из соседней группы случайно стрельнул в преподавателя, посчитав того мишенью, а второму не нравились уставы и сапоги – и он написал рапорт с просьбой об отчислении.

Я же, отличаясь склонностью к авантюрным поступкам и приключениям, решил навестить в Москве Ольгу. Поговорить «о том, о сем», короче, кто служил в армии – понимает. А поскольку иллюзий в отношении моральных принципов строителя коммунизма больше не питал, тут же осуществил задуманное.

В ближайшую ночь после отбоя, когда уставшие сокурсники дрыхли на своих жестких койках, я переоделся под одеялом в спортивный костюм с кедами, вылез в открытое окно спальни в треск сверчков под ночным небом и прокрался к трехметровому ограждению. Со стороны жилого городка его периметр не охранялся, чего нельзя было сказать об остальной территории объекта. Там в разных местах бдили вооруженные бойцы взвода охраны, передвигался незримый патруль, а в подземном тире, спутав время суток, оттачивали боевое мастерство прибывшие на сборы офицеры КУОС. Из которых спустя четыре года будет сформирована знаменитая «Альфа».

У ограждения я выглянул из травы, огляделся, потом кошкой вскарабкался на забор, спрыгнул на другую сторону и только пятки засверкали. Маршрут был знаком еще по первому поступлению. Тогда мы сбежали в самоход[9] втроем: Серега Токарь, Юра Свергун и ваш покорный слуга. Все трое в той жизни покойники. А сейчас вновь рожденный рысил (вдох-выдох) по тропинке светлеющего березняка в сторону недалеких огней Балашихи. Она привела меня к ярко освещенной городской танцплощадке, на которой под шейк радостно вихлялась молодежь, а еще через пару сотен метров – к телефонной будке и стоянке такси. Все было как тогда. Ничего не изменилось.

– Так, щас, – часто дыша, я достал из кармана листок с московским номером Ольги.

После набора в трубке раздались длинные гудки, а потом – ее голос: «Хелло, вас слушают».

– Это Никита из Крыма, привет! – воодушевился я. – Тебе привет от мамули!

– О! Малыш! – рассмеялись на другом конце провода. – Ты в Москве? Рада тебя слышать.

– В Балашихе, – осматриваясь на всякий случай по сторонам, пробубнил я. – Служу тут. Сейчас типа в увольнении.

– Так приезжай в гости, я одна, – нежно пропела Ольга.

– Можно, – сглотнул я слюну. – Давай адрес.

– Улица Горького девятнадцать, квартира пятьдесят шесть. Это в районе станции метро «Пушкинская».

– Понял, – кивнул я. – Жди, лечу. – И, брякнув трубку на рычаг, поспешил к стоянке.

Там стояли несколько такси с зелеными огоньками.

– Куда едем, спортсмэн? – высунулся из окна ближайшего усатый дядька.

– В Москву, – ответил я.

– Садись.

Обежав машину, я открыл дверь, уселся с ним рядом и назвал адрес.

Мы выехали со стоянки, затикал счетчик, а потом дядька врубил радиоприемник. «Besame, besame mucho», – томно выводил на испанском Пласидо Доминго, что вызывало в молодом теле томление и романтические желания.

– Слышь, дядя, – взглянул я на сидящего за рулем таксиста, – а где тут по дороге можно купить цветов и бутылку шампанского?

– Никак в самоходе парень? – хитро подмигнул мне усатый. – К бабе едешь?

– Не, на спортивных сборах, – ответил я. – Хочу навестить приятеля.

– Ладно, рассказывай, – ухмыльнулся таксист. – Знаю я, какие тут спортсмены обитают. А цветы и шампанское мы тебе найдем. Были бы бабки.

– Имеются, – похлопал я себя по нагрудному карману. Там лежала новенькая сотня из пачки, которую вручил мне при отъезде папаша.

– Ну, тогда тип-топ, – качнул водила головой. – Возьмем все. Не сомневайся.

Минут за двадцать по пустынному шоссе мы добрались до столицы, а когда оказались на ведущей в сторону Кремля нужной улице, таксист подрулил к одному из ресторанов, в окнах которого горел свет, а изнутри доносилась музыка.

– Давай бабки, – протянул руку. – Не хило, – добавил, увидев купюру с профилем Ильича. После чего взял ее и, хлопнув дверью, направился внутрь ресторана.