Рукопись, которой не было

П. Л. Капица – Э. Резерфорду:

Ленинград 23 октября 1934 г.

Дорогой профессор!

Постепенно оправляюсь от шока. Вам все уже, наверное, известно от Анны, вот почему я и не писал Вам раньше. Спасибо Вам большое за Вашу доброту и за помощь – за то, что Вы приглядываете за моими мальчиками в лаборатории. Тут надо позаботиться лишь о двух вещах. Первое: не давать Милнеру делать слишком много разных приспособлений. ‹…› И второе: сказать Шёнбергу, что эксперимент важнее теории… И это всё.

В глубине души Резерфорд, конечно, надеялся на возвращение своего лучшего ученика. Но… прошел год, он сдался и согласился продать часть лаборатории в Москву.

Я нечасто встречалась с Аней, только когда Руди брал меня с собой в Кембридж. Однажды она показала мне письма мужа:

Ленинград, 2 ноября 1934 г.

…Вчера ходил к Ивану Петровичу [Павлову]. ‹…› Мы хорошо с ним побеседовали. Он охотно предоставляет мне возможность работать у себя в лаборатории, и, как только подготовлюсь, буду делать опыты над механикой мускулов…

Ведь ты не можешь себе представить, как мы мало знаем о том, как мускулы работают. Ведь непосредственный переход химической энергии в механическую мы наблюдаем только в одушевленной природе. ‹…› Конечно, этот вопрос должен решаться не физиологом. Все, что тебе нужно знать, – это строение мышцы, а это можно узнать очень скоро. Иван Петрович тоже считает, что после двух-трех месяцев физик может достаточно подготовиться к этому вопросу, и приветствует эту работу… Еще большое преимущество в том, что нет необходимости в помещении и большой лаборатории, и я смогу все начать один…

Москва, 26 января 1935 г.

…Посмотришь вблизи организацию промышленности – страшно становится от беспорядка… Так может быть, и наша судьба – беспорядок, нелепица, а смотришь, может быть, и выйдет что-либо для нашей науки?

Главное, нельзя оставаться пассивным и бездеятельным. В физиологию я уйду полностью только тогда, когда увижу, что не могу ничего сделать для нашей науки по главной линии моих знаний. Поэтому я пользуюсь каждой возможностью, чтобы воссоздать мою лабораторию здесь…

Москва, 8 марта 1935 г.

…Мне часто во сне снится моя лаборатория, и до боли хочется поработать…

Москва, 11 марта 1935 г.

…Получил письмо от Джона [Кокрофта]. Они хотят пустить мой гелиевый ожижитель. Мне как-то боязно, что они не справятся без меня и его сломают. Скажи ему об этом…

Как-то бесконечно больно, что где-то люди работают с моими мыслями, а наши, вместо того чтобы гордиться, что их товарищ достиг таких результатов, только терзают его душу…

Москва, 31 марта 1935 г.