Рукопись, найденная в чемодане

Пройдя обратно по топкой почве, я принялся заливать горючее. Насос был у меня с собой, а ручные тележки мы решили оставить с каждым комплектом бочек с горючим. К несчастью, в Форт-Майерсе такую тележку кто-то увел. Перекатывание и опрокидывание бочек добавилось к тем усилиям, которых требовала ручная перекачка каждой унции топлива в крылья. Через несколько часов у меня болели все мышцы, лицо мое горело от солнца, волосы совершенно слиплись, пропитанные потом, а руки покрылись волдырями. Я выпил полтора галлона теплой невкусной воды. Затем, раскрасневшийся, с бешено колотящимся сердцем, я тщательно закрутил пробки топливных баков, откатил ногой пустые бочки и взобрался обратно в самолет. Мне надо было перелететь через Карибское море до наступления темноты, и приходилось поторапливаться.

Когда я закрывал дверь, взгляд мой обо что-то споткнулся. На фоне камышей, раскачивающихся под жарким ветром, дующим с моря, на кромке поля столбом стоял маленький мальчик, внимательно на меня глядя. Ему было не больше семи-восьми лет, в зубах оставалось еще несколько брешей, волосы у него были цвета платины, а кожа – смуглой от солнца.

Ладно, подумал я, дети любят самолеты, а еще они склонны к выдумкам. Никто не поверит ему, когда он станет рассказывать о том, что видел. С другой стороны, как насчет пустых бочек и следов в песке? Я захлопнул дверь и прошел в кабину. Двигатели запустились с рвением, словно им не терпелось прорезать воздух. Пропеллеры я удерживал чуть ниже того волшебного порога, за которым самолет начинает неудержимо тянуть вперед, но потом сбросил обороты каждого двигателя, расстегнул пряжку ремня и поспешил в хвост. Открыв дверь, я помахал своему зрителю, приглашая его подойти к самолету, и стал выбрасывать наружу золотые слитки. Не знаю уж, сколько я их там сбросил. Мне надо было убирать их симметрично, чтобы не нарушить порядка. Спрыгнув на землю, я оказался стоящим среди нескольких миллионов долларов в слитках, которые только что разбросал.

Мальчик осторожно приблизился. Я положил руку ему на плечо и прокричал, чтобы он услышал меня поверх шума двигателей и пропеллеров:

– Мне надо убираться. Это вот – золото. Я украл эти слитки. Я никогда не вернусь, и никто не придет за мной. Возьми их…

Я оглянулся вокруг и не увидел ничего, кроме топи и песка.

– Отнеси их в какое-нибудь безопасное место и закопай. Когда вырастешь, то, если тебе понадобятся деньги, пользуйся ими медленно, по одному зараз. Ты не должен позволить кому-нибудь увидеть печати или цифры. Расплавляй эти слитки над сильным огнем. А расплавленное золото разливай по глиняным формам. Это просто. Золото это чистое, и ты сможешь его продать примерно по тем ценам, что указываются в «Уолл-стрит джорнал».

Он смотрел на меня непонимающе: явно никогда не слышал об «Уолл-стрит джорнал».

– Ты сможешь узнать, сколько сможешь за это выручить, заглянув в газету, – прокричал я. – Будь осторожен.

Он кивнул. Я распрямил плечи и улыбнулся ему.

– Кто вы? – крикнул он в ответ, и его высокий голос пробился сквозь рев моторов с куда большей легкостью, чем до этого пробивался мой.

Мне пришлось подумать, прежде чем я смог ответить.

– Видишь это? – прокричал я, снова перекрывая рев и указывая на самолет. – Это машина времени. Я вернулся, чтобы помочь тебе. Понимаешь?

– Да. Но вы-то кто?

– Ты разве не понял? – спросил я, глядя ему прямо в глаза. – Я – это ты.

Перелетая через Карибское море и следя за тем, как в правой части моего щитка медленно соскальзывает вниз солнце, я сделался беззаботнее, но был этому только рад. У меня имелось немало причин понизить бдительность. Я хоть и приятно, но утомился, и мне нужен был отдых: пребывать настороже, в напряжении означало бы лишь дальнейшее истощение сил. Оставалось только надеяться, что если я буду лететь в полусонном состоянии, то удача от меня не отвернется, а ко времени приземления в Инусу к моим услугам будет второе дыхание.

К тому же, миновав Кубу и держа справа от себя восточный берег Ямайки, я находился над водой и не мог повернуть обратно. Если бы мне суждено было упасть, я бы упал. Вся моя затея провалилась бы и все золото сгинуло в море, не говоря уже обо мне. К чему тогда проверять давление масла? К чему оглядывать небо в поисках несуществующих вражеских истребителей? Зачем страдать от душевных пыток, когда внизу нет ничего, кроме моря, так быстро поглощающего самолеты в голубую свою непроглядность?