Рукопись, найденная в Сарагосе

Я был не единственным евреем, изучавшим египетскую теологию; другие также знакомились с ней, в особенности же очаровывал их темный и загадочный дух, который господствовал во всей египетской словесности и который объяснялся, должно быть, характером гиероглифических письмен, а также являлся следствием принципа, согласно коему нужно исходить не от символа, а от мысли, сокрытой в нем.

Наши александрийские раввины стремились также разрешать нечто загадочное и вообразили себе, что Писание Моисеево[223], хотя оно и представляет собой рассказ о фактах и подлинную историю, создано, однако, с таким божественным искусством, что наряду с исторической мыслью непременно заключает еще иную мысль — сокровенную и иносказательную. Некоторые из наших ученых обнаружили эту сокровенную мысль с проницательностью, которая сделала им честь в те времена, однако среди всех александрийских раввинов больше прочих отличился Филон. Глубокое изучение Платона позволило ему, развеяв мрак метафизики, создать кажущуюся ясность, поэтому также и прозвали его Платоном синагоги.

Первое сочинение Филона было посвящено Сотворению мира, наиболее подробно в нем разбирались особенные свойства числа семь. В сочинении этом автор называет Бога Отцом, что вполне входит в сферу египетской теологии и согласуется с нею, но не со стилем Библии. Мы обнаруживаем там также, что змий есть не что иное, как аллегория наслаждения, и что история женщины, сотворенной из ребра мужчины, также является аллегорической.

Филон написал также сочинение о сновидениях, где он говорит, что у Бога есть два святилища: одно из них — весь мир, и его священнослужителем является Слово Божие; другое же — это душа, чистая и разумная, священнослужителем коей является сам человек.

В своей книге об Аврааме Филон еще больше проникается египетским духом, когда говорит:

Тот, кого Писание называет Сущим (или тем, который есть), на самом деле является Отцом всего. С двух сторон окружают Его силы бытия, наиболее древние и соединенные с Ним самым тесным образом: сила творческая и сила управляющая. Одна зовется Богом, другая — Господом. Соединенный с этими силами, Он является нам однажды в единой ипостаси, другой раз в трех ипостасях: в единой, когда душа, полностью очищенная, вознесясь выше всяких чисел, даже выше числа два, столь близкого единству, достигает понятия простого и самодовлеющего; в тройственной же представляет души, не вполне еще допущенные к великим тайнам.

Тот же Филон, который таким образом чуть ли не до потери рассудка углубился в мудрствования Платона, впоследствии был послом при дворе императора Клавдия. Он пользовался всеобщим уважением в Александрии, и почти все эллинизированные евреи, увлеченные прелестью его слога и понятным тяготением, которое все люди испытывают к новизне, настолько восприняли его учение, что вскоре сделались как бы евреями лишь по имени.

Книги Моисеевы стали для них лишь своего рода основой, на которой они по своему усмотрению ткали собственные аллегории и таинства, в особенности же миф о триедином Божестве.

В ту эпоху ессеи[224] уже создали свою удивительную общину. Они не вступали в брак и не владели никаким имуществом, все принадлежало всем. В конце концов взору всех открылась возникающая вокруг новая религия: смесь иудаизма и магизма, сабеизма[225] и платонизма, а также множества астрологических суеверий. Повсюду рушились устои древних религий.

Когда вечный странник Агасфер досказал эти слова, мы очутились неподалеку от места отдыха; он покинул нас и исчез где-то в горах. Под вечер цыган, у которого было свободное время, так продолжал свой рассказ:

Продолжение истории цыганского вожака

Молодой Суарес, поведав мне историю своей дуэли с Бускеросом, почувствовал, что его клонит ко сну, поэтому я оставил его в покое. На следующий же день, спросив, что произошло дальше, я получил такой ответ:

Продолжение истории Лопеса Суареса