Рукопись несбывшихся ожиданий. Таинство посвящения

Мила, прижав ладонь ко рту, горько всхлипнула. Ей было больно, и на эту боль она не имела права. Ей можно было только испытывать глубокое разочарование, так как Мила знала, что больше не сможет верить Саймону так, как прежде. Червячок сомнений и обиды слишком глубоко проник в неё, а потому Мила вновь остро почувствовала своё одиночество.

Аналогично чувствовала себя и Катрина. Стоило Саймону уйти, как девушку поглотило немыслимое отчаяние. Вся её жизнь оказалась разрушена. Сперва завещание отца, из-за которого Катрина и её сестра Ирма вмиг лишились права на ферму, о процветании которой заботились столько лет. Они обе остались без средств к существованию и даже хуже. Из-за этого завещания Ирма ввязалась в судебное разбирательство и по итогу только осталась должна огромную сумму денег. Мир не желал способствовать установлению справедливости, и Катрине пришлось действовать самой. Чтобы помочь сестре оплатить долг, она пошла на унизительное сближение с Антуаном Грумбергом. А там она оказалась настолько глупа, что взяла и влюбилась в недостойного её чувств аристократа. Из-за этого жизнь Катрины словно полетела в пропасть. Она полюбила и, как следствие, постоянно терпела глубокую душевную боль.

«Ты и я получили от него то, что хотели. Так хватит, прекрати! Ты должна закончить то, что причиняет тебе такие страдания, - пыталась вразумить её сестра. – Нам от него больше ничего не надо. Дальше ты и я справимся сами».

Только поддержка Ирмы помогла Катрине прекратить тайные встречи с Антуаном, но, увы, прошлым они так и не стали. Она до сих пор любила. А он не мог простить бывшей любовнице её смелость. Из-за этого Ирме пришлось покинуть Вирград, сестру Катрины уволили с работы и ни на какую новую в Вирграде не брали. Катрина тоже ощутила власть безденежья, так как считала себя обязанной помочь сестре устроиться на новом месте. Ей снова остро потребовались деньги.

«Хорошо, что больше о деньгах мне не надо думать. Их я просто-напросто не смогу заработать. Никогда», - невесело усмехнулась Катрина и закрыла глаза. Так она старалась сдержать льющиеся рекой слёзы, потому что её сокровенная мечта – мечта стать таким же магом-целителем, каким была её мама, теперь ни за что не смогла бы сбыться. Следствие, конечно, приняло к вниманию мотив поступка Катрины. Девушке даже показалось, что лицо архимага выражало искреннее сочувствие, когда он слушал её сбивчивые объяснения. Вот только для Катрины, как для мага, будущего уже не существовало.

- Ваша ситуация кардинально отличается от ситуации прочих студентов, - мягко объяснял ей целитель. – Вы не просто дышали ядом, вы его выпили. Токсины настолько глубоко проникли в ткани вашего организма, что теперь последствия необратимы. Ваш дар, лер Флетчер, утратил свою стабильность. В какие-то моменты вы бы могли по окончанию обучения пользоваться магией, в другое время нет. Всё это наносило бы вам психологический дискомфорт и физические проблемы. Видите ли, работа энергоцентров всегда отражается на теле мага. Поэтому запечатывание дара для вас скорее милосердие, нежели наказание.

«Всё это так разумно звучит, - с грустью и злостью думала Катрина, - но вот отчего‑то нисколько меня не утешает. Я подвела маму, я подвела себя, я подвела сестру. Да и ещё чуть двадцать два человека не унесла в могилу».

Катрина всецело винила себя, а не Саймона. Пусть это именно он придумал план и помог его осуществить (да ещё так, чтобы это Антуан Грумберг по завершению дела покрыл все расходы), ей доставало смелости признать – напортачила именно она… И, как бы ни было обидно, Антуан сходу указал следствию на это.

«Как только он мог? – вновь заболело у неё сердце. – Ну как он мог?».

Ненадолго ненависть превысила то светлое чувство, что царило в душе Катрины. Но именно что ненадолго. Позже она пришла к мысли, что, быть может, Антуан уже жалеет о содеянном и теперь испытывает сочувствие к ней. Он просто слишком горд, чтобы без протянутой руки проявить свои эмоции.

«Учиться на мага я больше не смогу, а к долгу академии мне по-любому припишут крупный штраф. Выйдя за ворота, я сделаюсь самой жалкой из людей и вдруг… вдруг он сможет понять это? Вдруг наше прошлое поможет ему вспомнить о добродетели?» - испытала тихую надежду Катрина, а потому заставила своё непослушное тело сесть и после начала писать письмо. В нём она безжалостно для собственного самолюбия умоляла Антуана Грумберга помочь ей.

Глава 9. Дом, где царит тишина, не дом