Рукопожатия границ

— И ты даже не заметил, что он родился только на 3 месяца раньше тебя?

— Вся штука в том, что у него дата правильная, — с вымученной улыбкой проговорил капитан. — В таких деталях заморские господа не ошибаются. Напутано в паспорте у меня — приходские книги сгорели, волостной писарь приписал лишние месяцы. А потом лень было исправлять ошибку — скорее, мол, получишь пенсию…

— Пропала свадьба! — отец невесты печально покачал головой. — Слушай, Петер, попроси командира сообщить домой, что мы живы.

Капитан поднялся и грузной походкой подошел к Закубенко, который, склонившись над удочкой, грелся на солнце.

— Зря потеешь, начальник, — грубовато пошутил он. — Выпусти нас в море, и через час доставим два ящика с рыбой.

— Придется немного посидеть на берегу, — серьезно ответил командир. — Пока все выяснится…

— Тогда позвони мамашам, чтобы не волновались.

— Это надо просить у них, — Закубенко поднял палец к небу, в синеве которого обозначились контуры огромной стрекозы.

Через миг до них долетел рокот мотора, и рыбак понял, что командир имел в виду пассажиров вертолета, а не всевышнего, к которому с детских лет не обращался ни с просьбой, ни с жалобой.

Вертолет снизился чуть не до мачты катера. Кто-то помахал рукой, затем машина затрещала с прежней силой и исчезла за сосновым лесом. Лишь час спустя, когда вся команда собралась на палубе, в тишине раздался шум мотора, и через минуту газик затормозил на берегу.

— Совсем не экономят бензин, — проворчал Варшавский. И вдруг широко раскрыл глаза: — Наташа!

Стройная светловолосая женщина выскочила из кабины и, не оглядываясь, побежала по истлевшим доскам мола. У катера она увидела растерянную улыбку Варшавского и, прижав руки к груди, остановилась, внезапно обессилев.

— Игорь, дорогой! — прошептала она. — Мне рассказали…

В следующее мгновение ее голова уже лежала на груди мужа, и Лудзан не понимал, плакала она от счастья или от угрызений совести.

— Познакомьтесь, Антон, — сказал Варшавский. — Моя жена!

— Вы здесь впервые? — Наташа приветливо улыбнулась. — Тогда вам обязательно нужно поехать с нами завтракать! Командир не будет возражать, катер задержится еще несколько часов. Пойдемте! Игорь, мне так много надо тебе рассказать. Я покажу тебе, как устроила квартиру на зиму. Ты же целую вечность не был дома. — Она потянула мужа к машине. — За покупками заедем потом.

Лудзан чувствовал себя неловко. После всего, что он слышал ночью, ему, наверное, не следовало ехать. Варшавский небось теперь жалеет, что разболтал чужому человеку семейные тайны.

Но гостеприимство хозяев было неподдельным. Жена Варшавского накрыла праздничный стол.

— К нам так редко заглядывают гости! — говорила Наташа с радостным оживлением. — Для меня это настоящий праздник.

В двухкомнатной квартире было только самое необходимое — это как-то не вязалось с тем представлением о Наташе, которое механик составил себе по рассказу Варшавского. Будто угадав его мысли, старший лейтенант похвалил жену:

— Смотри, что Наташа успела, пока меня не было: всю мебель переставила. Сначала мне даже почудилось, что я ошибся адресом.

Завтрак проходил непринужденно. Разговор снова и снова возвращался к событиям прошлой ночи. Казалось, Наташа готова без конца слушать о смелом прыжке мужа и, гладя его руки, ужасаться пережитой им опасностью.

— Теперь мужчины посидят на крыльце и покурят, — отодвинув тарелку, предложил Варшавский. — Извини, но мы должны поговорить о работе.

Наташа удивленно взглянула на мужа — никогда раньше Игорь не разговаривал с ней таким строгим тоном, и впервые в жизни она повиновалась без возражений.

Какое-то время мужчины сидели молча.

Шум сосен перекликался с шорохом прибоя, было трудно начать разговор.

— Я должен тебе все объяснить, — сказал наконец Варшавский. Лудзан хотел было возразить, но начальник поста остановил его. — Видишь ли, в каждой повести когда-то приходится ставить точку. Если не ошибаюсь, я обещал, что ты увидишь последний акт. Так вот, теперь жизнь уготовила для моей семейной драмы счастливый конец. Я рад, что именно ты узнал об этом первым, и не стану ничего приукрашивать. После моего отъезда она, разумеется, тут же пожалела, что не поехала со мной в город. Отправилась в библиотеку. Там был такой беспорядок, что у нее глаза полезли на лоб. Учебники, журналы, политические брошюры, художественная литература — все валялось в шкафах вперемешку, как попало, а каталога и вовсе не оказалось. Душа библиотекаря не выдержала. Засучив рукава, Наташа принялась за работу. А Великанов, старшина-сверхсрочник, стал одного за другим присылать матросов, чтоб обменять книги — пусть, дескать, им тоже будет польза от нежданного гостя.