Руководящие идеи русской жизни

И потому-то простыми переделками избирательного закона нельзя помочь нашему горю. Нашему государству теперь нужнее всего ясное определение Верховной власти и ясная установка ее действия в государственных учреждениях. Только тогда, когда это будет сделано, можно по тому или иному плану создавать дельную Думу, а сообразно с этим создавать и хороший избирательный закон. Тогда исчезнет борьба за Верховную власть, и государственные учреждения, не развлекаемые и не потрясаемые борьбой, станут способны серьезно заниматься исполнением своего прямого долга.

Вопрос о Верховной власти

С приближением периода законодательной работы невольно приходится снова вспомнить положение вопроса о Верховной власти Русского государства.

Собственно говоря, самый «вопрос» кажется странным. Раз государство существует, значит, существует и Верховная власть. Можно, кажется, спорить о каких угодно властях, но только не о Верховной. И, однако, о ней спорят партии. С практической стороны — это самое опасное явление. Пока партии считают нерешенным вопрос о Верховной власти, нечего и думать о правильной законодательной работе. Борьба за Верховную власть есть явление чисто революционное. Пока оно не исчезло, невозможно никакое творчество в области законодательства и в устроении социального строя с его жизненными задачами — просвещения, экономики и т. д.

Вот этот капитальный, основной вопрос о Верховной власти у нас, очевидно, не считается решенным для государства, ибо постоянно возбуждается не только фактами партийной жизни, но даже проявляется в действиях правительственных лиц.

С этим нужно решительно покончить. Нельзя так долго затягивать революционное состояние, осуждая на неопределенность, недоделанность, вялость всю работу государства, от которой зависит и жизненная работа общества.

Читатели помнят недавнюю скандальную сцену в Соляном городке[107], где г-н Милюков объявил Самодержавие уничтоженным, ссылаясь при этом на авторитет Министерства иностранных дел[108]. Понятно, что г-н Милюков — не одиночка.

В Петербурге только что выбран в члены Государственной Думы г-н Кутлер, от которого мы можем услыхать в Государственной Думе такие же речи… Нельзя поручиться и за господ октябристов.

В Москве, на предвыборном собрании г-н фон Анреп только что объяснял, что лишь пока не следует ничего прибавлять к Манифесту 17 октября… а стало быть? При благоприятном случае можно и прибавить? Да кто же в этом и сомневается? Вообще, Дума еще не собралась, а со всех сторон видны нарастающие точки этой зловреднейшей борьбы за Верховную власть, и трудно сомневаться, что новая сессия законодательных учреждений будет снова на каждом шагу омрачаема революционными попытками захвата Верховной власти путем расширения власти Думы. А пока это будет продолжаться — никакой правильной работы ни в Думе, ни в России не может быть

Пора бы наконец понять, что вопрос о Верховной власти вовсе не какой-нибудь теоретический и бумажный, а самый важный для практической работы. Оттого у нас так жалка и бесплодна законодательная работа, что она беспрерывно возмущается вторжением споров о Самодержавии и Верховной власти.

Как же покончить с этим «вопросом»? Уж само собой разумеется, нельзя просить господ Милюкова, Кутлера, Ан-репа и пр. и пр., чтобы они перестали добиваться создания у нас парламентарного строя: они люди вольные, допущены до законодательной деятельности законным путем, имеют свои взгляды. Но совершенно иначе приходится рассуждать о правительстве, а на беду мы видим, что именно в министерствах способны проявляться те же вредные для государства стремления или непонимание долга правительства — тщательнейше охранять существующую Верховную власть от посягательств на какую бы то ни было перемену ее. Чтобы не касаться прошлого, вспомним инцидент г-на Милюкова в Соляном городке, рисующий роль одного из министров в поддержании партийной борьбы за Верховную власть. Ярко и громко, с полным убеждением в истине своих слов г-н Милюков заявил собранию:

«Что мы были в Лондоне не в качестве туристов, а в качестве депутатов — это большой плюс. Впервые в эту поездку официальными представителями России была признана конституция. Это официальное признание конституции что, собственно, означает? Это значит, что я в данный момент, с этой трибуны, имею право заявить, что в России нет более Самодержавия, что власть Русского Царя ограничена» (Речь, № 245). Слова его были покрыты шумными рукоплесканиями, и хотя полицейский пристав прекратил скандал, закрыв собрание, но это было прекращением скандала только в зале Соляного городка, а не в России. Ибо в печати, в той же самой Речи, немедленно было высказано, что если русские дипломаты Лондона и Парижа осведомлены о несуществовании Самодержавия, то, конечно, скоро и полиция узнает об этом перевороте…