Руководящие идеи русской жизни

Таким же приготовительным классом разрушения является баптизм. При его бессодержательной «духовной пище» при нем не останется много лиц, им оторванных от действительно полной глубокого содержания «духовной пищи» Православия. Уже если кто покинул Православие, то, конечно, не удовлетворится баптизмом. Но кто исчислит сотни тысяч или миллионы, которые, отпав от веры и Церкви, а потом с тем большим пренебрежением отбросивши баптизм, остались просто ни при чем, без веры, без духовного содержания, отчасти погружаясь в грубо материальную жизнь, отчасти переходя в разряд отрицателей и разрушителей социальных и политических?

В этом отношении баптизм, конечно, должен быть считаем одной из зловреднейших сект, более разрушительной, чем, может быть, все другие. Свобода исповеданий, распространяясь на него, является орудием не умножения кадров баптистских общин, а орудием умножения отщепенцев, отрицателей всякой веры, а вместе с тем и всего русского, национального, откуда истекает затем отрицание и всего русскогосударственного элемента. С этой точки зрения баптизм приходится рассматривать не как разновидность христианского учения, а как орудие антихристианского и антиобщественного разложения народа.

Сознают ли вожаки баптизма эту свою действительную историческую роль? Это безразлично. От этого не уменьшается разрушительное значение их секты и их деятельности. Пусть они, разрушая Православие, в конце концов работают вовсе не для себя и для своей секты не достигают прочных успехов. Но легче ли от этого народу, в котором из сотен тысяч бывших православных, деморализованных баптизмом, оторванных от всякой веры, вырабатываются орды социальных и политических разрушителей? Баптисты могут сказать, что они не этого хотели. Но для России важно не то, что хотят сделать они, а то, что они делают и чем грозят нашему будущему в своей хотя бы и бессознательной разрушительной работе.

И потому-то пора бы государству взглянуть на их деятельность более сознательно, чем смотрят сами баптисты, и соответственно с этим не раздувать свободы, допускаемой для действий этих разрушителей народной души и общественного мира.

Римско-католическая пропаганда

Мы, русские, напоминаем собой тот град, который «разделился на ся»[96] и посему не может устоять. Разделение у нас во всем, и поэтому во всем пропадает наша сила. Наши патриотически настроенные люди со всех сторон кричат о «засилье»: засилье еврейское, армянское, польское, масонское и т. д. и т. д. Нет конца этим «засильям», и, что всего назидательнее, — угнетают нас везде и всюду группы численно слабейшие, иногда ничтожно слабые. Теперь приходится говорить еще о новом «засилье» — римского католицизма, да не где-нибудь в Западном крае, а в самой Москве…

Только что опубликованные правительственные данные о римско-католической пропаганде в Москве не могут особенно удивлять, так как за последнее время в связи с расследованиями Департамента духовных дел иностранных исповеданий всплыло наружу многое, тайно действовавшее не день, не два, а целые десятилетия. К стыду нашему, московские любители и любительницы всего новенького сотнями переходили к поклонению Римскому престолу и лобызанию папской туфли. Даже и в старообрядчестве явилось то же самое движение. Это, конечно, еще раз доказывает, что не прочно верование, держащееся буквой. Как бы то ни было, пока мы со старообрядцами грызем друг друга, патеры верцинские и сестры ордена Святого Иосифа[97] преисправно подбирают в лоно Римско-Католической Церкви все, что мы соединенными силами расшатываем в Православии.

Теперь господ Индриха[98] с Верцинским и сестер Св. Иосифа, однако, потревожили и изгнали. Будет ли лучше? Это увидит кто доживет до следующих расследований. Несомненно только одно: что всякое верование сохраняется прежде всего своей внутренней силой, а не внешними подпорками.

Для нас в констатированных успехах римско-католической пропаганды в Москве наиболее грустную сторону составляет не то, что около тысячи русских перешли к лобызанию туфли святейшего отца, а то, что это произошло от безжизненности духовной, в которой их держало «православие по метрике».