Руководство по плохому поведению для девственницы (ЛП)

— Думаю, в любое место, где он сможет избежать встречи с семьей. — Иерихон пожал плечами. — Роум мне ничего не сказал. Думаю, беспокоился, что если это сделает, то каким-то образом вернется к нашим родителям.

— Я не понимаю, — сказала Элиза.

— Как много он рассказал тебе о своем прошлом? — Знакомые голубые глаза сузились, глядя на нее.

— Я знаю, что он попал в тюрьму, — сказала она. — Наркотики. Но я также знаю, что он не тот парень, кто есть сейчас. Я пытаюсь разобраться во всем этом.

— Ты, кажется, очень уверена, что знаешь, кто такой Роум, — сказал Иерихон, глядя на нее.

— Да, — легко ответила Элиза. — И он не торговец наркотиками. А если и был, то теперь он не такой, и я не держу на него зла.

Намек на улыбку коснулся твердого рта Иерихон.

— И поэтому ты позвала меня? — Он посмотрел на Эмили.

К удивлению Элизы, Эмили захихикала, как школьница.

— Возможно. Я также сделала немного выпечки этим утром. Ты можешь угощаться.

Иерихон улыбнулся Эмили, и Элиза вдруг почувствовала себя третьей лишней. Неужели между ними что-то происходит?

— Пойдемте на кухню, — сказала им Эмили. — Я поставлю еще кофе.

Через несколько минут они снова сидели на кухонном островке, перед каждым из них стояли тарелки с печеньем, а в кружках свежий кофе.

— Итак, — сказал Иерихон, глядя на Элизу. — Ты хочешь узнать о прошлом Роума.

— Да.

— Ты права, что Роум не дилер. Никогда не был.

Восторг вспыхнул в сердце Элизы.

— Но… почему он попал в тюрьму?

— Он сел за маму.

— Это были наркотики его матери? — У Элизы отвисла челюсть.

— Какую бы картину материнской любви ты ни представляла, лучше выкинь ее из головы. — Иерихон искоса взглянул на нее. — Мама Лозада — это много чего, но она дерьмовый родитель. Вообще-то, оба моих родителя такие. Вежливое слово, чтобы использовать, чтобы описать их — вероятно, «хиппи» или «богема», но реальность такова, что они просто бродяги. Ты перемещаешься с места на место, следуя за остальными. — Он пожал плечами. — Я провел свое детство валяясь на диванах и наблюдая, как мои родители тратят свои последние несколько долларов, чтобы закурить с друзьями. Они никогда не прекращали вечеринки, даже ради своих детей. Это была дерьмовая жизнь. Мы почти не ходили в школу, и каждый раз, когда кто-то интересовался о нашем благополучии, мы перескакивали в другой город. Трудно найти настоящую работу, когда ты бездомный, поэтому мы попрошайничали, делали странные дела, жили с друзьями, как вы называете это. Мама и папа продавали наркотики.

— Звучит ужасно, — прошептала Элиза.

— Так и было, — решительно ответил Иерихон. — Я ненавидел каждую чертову минуту этого. Мне тоже всегда было жаль Роума. Я ненавидел наших родителей, но он так отчаянно хотел видеть в них настоящих родителей, а не дерьмовых людей. В результате они начинали капризничать и попадали в какие-нибудь неприятности, а потом бросали Роума на произвол судьбы. К тому времени, когда мне исполнилось семнадцать, у парня был список преступлений длиной в милю, и многие из них были не его.

При этой мысли у нее пересохло во рту.

— Но зачем он это сделал…

— Мама прекрасно понимала, как заставить Роума что-то делать. Я помню, как она плакала, когда попадала в беду, потому что знала, что он не может видеть, как плачет женщина.

Ее глаза расширились. Элиза помнила, как он говорил ей это.

«Не плачь, Элиза. Я не выношу, когда девушки плачут».

— Похоже, она им манипулировала, — заметила Эмили.

— О да. Моя мама могла бы провести мастер-класс по манипуляции. — Иерихон отхлебнул кофе и проглотил еще одно печенье. — Вот почему я ушел оттуда, как только стал достаточно взрослым. Пришлось оставить Роума позади, но выбора не было. Сказал моей семье, что убегаю, чтобы присоединиться к МК.

— МК? — озадаченно спросила Элиза.

— Мотоциклетный клуб. На самом деле я просто вступил в армию. — Иерихон усмехнулся, и на мгновение на его лице появилось то же озорное мальчишеское выражение, которое так часто появлялось на лице Роума. — Провел там четыре года. Вернулся и узнал, что мой брат отбывает срок за сделку с наркотиками. — Он фыркнул. — Мама очень хорошо справлялась с этими слезами.

— Это ужасно, — прошептала Элиза.

— Это мои родители. Здесь, позволь мне показать тебе кое-что. — Он сунул руку в задний карман и вытащил водительские права, затем протянул их ей.

Элиза взяла их и принялась изучать, пытаясь понять, что же должна была на них увидеть. Потом она поняла, что его имя ей очень знакомо.

— Джон Лозада, — пробормотала она.

— Номер два, — сказал Иерихон со смехом. — Папа — Джон Лозада номер один. Роум — Джон Лозада номер три. Тем лучше, чтобы украсть твою личность.

— Что? — пробормотала Эмили, поднося к губам чашку с кофе. Она сделала глоток и покачала головой. — Ты думаешь, я поверю, что твои родители назвали тебя так же, чтобы украсть твою личность?

— Я уверен, что все началось не так. Может, они просто хотели, чтобы я был младшим. Но к тому времени, когда родился Роум? Я не сомневаюсь, что именно это они и делали. Мы уже много лет имеем кредитные карты на свое имя.