Рулевой с «Пинты»

Два космонавта в одинаковых белых комбинезонах застыли в креслах, причем Бойко сидел с закрытыми глазами, вытянув ноги и скрестив руки на груди, а Рогожин подался вперед, словно собираясь в любую секунду вскочить, и смотрел перед собой с некоторым изумлением и тревогой. Автоматическое хозяйство отсека управления жило своей обычной жизнью: все так же сухо позвякивал таймер, пыхтел криогенный насос, перемигивались индикаторы четырех пультов, отражаясь в экранчиках дисплеев, размеренно и обреченно ходила по кругу блестящая головка индукционного реле, медленно наливался густой синевой и так же медленно бледнел раскосый глаз табло резервного энергоблока, а на телеэкранах черно-искристыми залежами покоилась пустота. И пусто, пусто было на миллионы километров вокруг корабля. Сыпалось, сыпалось звяканье таймера…

Первым зашевелился открывший глаза Бойко. Согнул ноги в коленях, положил руки на подлокотники, выпрямился в кресле, оторвавшись от высокой вогнутой спинки. Рогожин, наоборот, словно обмяк и принял позу отдыхающего в шезлонге на пляже или, скорее, пораженного солнечным ударом. Бойко обвел отсек внимательным взглядом, тщательно изучил изображение на всех телеэкранах — видно было, что он ошеломлен и с трудом сохраняет спокойствие — и с облегчением произнес:

— Исчез… Космическая мышь ушла в космическую нору. Ну, бортинженер, что скажешь?

Последняя фраза прозвучала все-таки напряженно. Рогожин криво усмехнулся и кивнул.

— Да, рулевой вернулся на свою каравеллу…

Некоторое время они молчали, обмениваясь осторожными взглядами, и, казалось, вслушиваясь в рабочие шумы отсека. Командир первым прервал затянувшееся молчание, нарушив какое-то неловкое неустойчивое равновесие.

— Давай-давай, Сережа, мы же не глухонемые. Рассказывай, что слышал, о чем беседовал, а потом я расскажу или буду добавлять по ходу, если несовпадение…

— Есть, командир. Только сначала воспроизведем.

Рогожин сел ровно, прижал пальцем кнопку дистанционного управления.

— Ты что, успел врубить видео?

— Да, на всякий случай. Перед самой… беседой.

Черно-искристая пустота на одном из экранов растворилась в бледном свете, перечеркнутом темными подрагивающими полосками, — и тут же возникло изображение отсека управления. Два человека в белых комбинезонах сидели в креслах и смотрели перед собой, и выражение их лиц было таким же, каким, наверное, было выражение лица принца Датского при встрече с призраком.

«Парит, — раздался в динамиках чуть искаженный голос Рогожина. — Ничего, Андрей, потерпим. Сто девяносто три осталось. Наука медицина нам поможет. В ЦУПе же сейчас светил, что звезд на небе — советчиков хватит. Разберутся, докопаются, устранят, вни…»

Рогожин на экране резко подался вперед, а Бойко откинулся на спинку кресла. Оба они смотрели в одну и ту же точку и словно прислушивались к чему-то.

«Ну вот и заговорил рулевой. Будем слушать. Ты его слышишь?»

Из динамиков донесся вздох и голос Рогожина произнес: «Слышу. Приветствуем вас на борту «Космозавра».

И наступила тишина. Изображения Рогожина и Бойко на экране застыли в изображениях кресел; Рогожин и Бойко в отсеке молча смотрели на экран. Экран показывал знакомый отсек управления со знакомым, изученным-переизученным оборудованием — и ничего незнакомого, необычного в отсеке не было.

— Выключай, — сказал Бойко, когда фигуры на экране зашевелились в креслах. — С видео ничего не получилось, потому что… — Он запнулся.

— Потому что — что? — Рогожин подобрался, как перед прыжком. — Сказать, почему? Потому что он объяснял: приборами его не заметить, воспринимал его наш мозг, а не глаза, — а приборы мозга не имеют. Потому и с видео прокол.

— Точно, — севшим голосом подтвердил Бойко. — То же самое он и мне… Как это?.. — Он потер лоб, проговорил, словно повторял чьи-то слова: — С каждым из вас можно говорить мысленно, и каждый услышит меня, а друг друга вы не слышите… Да?

Рогожин молча кивнул.

— Ну давай, Сережа, рассказывай. Так ведь мы условились? Сколько до связи?

— Сто три. Хорошо. Похоже, что слышали мы одно и то же. Случай, конечно, уникальнейший, замучают нас светила. Ладно. Вот такое мне послышалось: какая-то древняя космическая цивилизация, теперь уже даже не цивилизация… Нет единого целого — есть отдельные…

— Назовем их ангелами, — предложил Еойко.

— Ну да, отдельные ангелы. Бродят по космосу от звезды к звезде, живут хоть и не вечно, но долго. Кажется, кто-то из них посещал когда-то Землю. Родину свою не помнят. Перестроили свой организм и могут проникать сквозь любые преграды. Энергию получают от звезд, пустота для них — что для рыбы вода; передвигаются, используя разность потенциалов каких-то «вихрей времени». Н-ну, что еще?.. — Рогожин потер подбородок. — Непонятные рассуждения об этапах перестройки организма… Как приятно бродить в пустоте… Отдыхать возле звезд… Мчаться на ядрах комет… Что-то еще…

— А насчет «Космозавра» ничего не было?