Румянцев-Задунайский

— Держитесь, — кивнула ему графиня и добавила доверительно: — Васильчикова больше нет.

Императрица находилась в обществе придворных дам и обер-камергера Шереметева. При появления Потемкина дамы зашушукались, Екатерина, вышивавшая на пяльцах, мельком взглянула на него и, как ему показалось, лукаво улыбнулась. Она была молода, свежа, красива.

— Ваше величество, — обратилась к ней графиня Брюс, — мне удалось вызволить из монастыря нашего отшельника.

Екатерина снова посмотрела на него, но теперь уже пристально.

— Вы вернулись, потому что там вам стало скучно?

— Нет, ваше величество, — расшаркался перед ней Потемкин. — Я честно собирался служить Богу, — но там, в монастыре, я понял, что кроме небесного есть еще бог земной, без которого жизнь моя есть ничто, и вот я вернулся.

Государыня поджала губы, делая вид, что ничего не поняла из его слов. Воспользовавшись наступившей паузой, дамы стали расспрашивать Потемкина о монашеской жизни.

— Жить в такой обители! Наверное, это так интересно!..

— О сей жизни могу кое-что рассказать, если дозволит ее величество.

Государыня, разумеется, дозволила.

— Сделайте одолжение. Только, жаль, что не могу услышать вашу историю. Мне нужно идти.

Она ушла вместе с графиней Брюс. В ее уходе Потемкин усмотрел добрый признак и стал с веселой развязностью рассказывать историю из блудной жизни монахов, кстати, тут им же сочиненную.

Едва он закончил рассказ, как вернулась графиня Брюс, чтобы позвать его с собой. Они вышли в коридор.

— А теперь что прикажете делать? — загородил дорогу своей спутнице Потемкин.

— Я должна повести вас к лейб-медику ее величества.

— Доктору?

— Да. Так надо.

Потемкин без пояснений догадался, для чего нужно показаться доктору-англичанину. Этот человек был последним из тех, кто ограждал доступ к опочивальне ее величества.

— Вам я обязан всем своим счастием! — Потемкин схватил руку графини и крепко прижал ее к своим губам.

Глава IX Кучук-Кайнарджи

1

Молодой граф Михаил Румянцев вернулся в армию в начале апреля, в самую слякоть. Отцу он привез десятка три лимонов — домашний гостинец, — а также письмо от матушки.

— Прибыл вовремя, — обрадовался его приезду Румянцев-отец. — Опоздай на неделю, и ты бы нас мог здесь не застать.

— Новый поход?

— Да. На сей раз будем наступать за Дунаем, пока турки не запросят мира.

…Начало нового наступления намечалось на 15 апреля, но к этому времени из ударных корпусов Каменского и Суворова смогли переправиться за Дунай только пехотные полки. Кавалерию пришлось задержать на левом берегу реки до появления подножного корма. Погода стояла холодная, — зелень не шла в рост, а без зелени кавалерия, что пехота без хлеба. К счастью вскоре подули южные ветры, и все стало преображаться на глазах. Конники повеселели. Уже к 9 мая Каменский, подтянул к Карасу все свои силы, а через день с ним вступил в связь Суворов, перешедший Дунай у Гирсова. Следом за ударными корпусами, оставив зимние квартиры, вышли на намеченные рубежи другие соединения армии.

Противник, однако, не давал о себе знать. Турки, по-видимому, поверили в слух о намерении русской армии оставаться на левом берегу Дуная и не ожидали скорого открытия военных действий. Чтобы разведать неприятеля, Каменский выслал вперед по базарджикской дороге три полка донских казаков. Казаки проскакали по направлению на Базарджик 20 верст и не встретили ни одного турецкого солдата. И только повернув на Силистрийскую дорогу и достигнув селения Кучук-Кайнарджи, они обнаружили турецкий лагерь, стоявший на опушке леса. Неожиданное появление русских настолько ошеломило турок, что они даже не попытались организовать сопротивления. Потеряв до 300 человек убитыми, бросив боевые знамена и все лагерное имущество, они бежали в сторону Силистрии.

Первая стычка, конечно, еще ничего не определяла, Румянцев требовал от ударных корпусов, пользуясь неподготовленностью турок, развертывать решительные действия, дорожа каждым часом.

Фельдмаршал руководил армией из своей ставки. Апрельская сырость пробудила в нем старую болезнь — лихорадку. О верховых выездах не могло быть и речи. Да, собственно, в этом и не было надобности. Руководить наступлением из одного центра было удобнее. Между главной квартирой и войсками поддерживалась эстафетная связь. Приказы на места доставлялись в считанные часы. Так же быстро доставлялись донесения с мест. В необходимых случаях, когда был нужен совет главнокомандующего, военачальники приезжали сами. Именно так поступили Каменский и Суворов, когда составили план совместных действий.

Главнокомандующий принял их в присутствии дежурного генерала. Он был бледен. Суворов, сам временами страдавший лихорадкой, не мог не заметить его болезненного вида.

— Ваше сиятельство, у вас жар — сказал, он.

Румянцев досадливо поморщился:

— Пустое, — и сухо предложил: — Докладывайте.