Румянцев-Задунайский

После похорон Петра Екатерина отправила в Голштинию всех его родственников. Дан был указ и о высылке на родину голштинских солдат, некогда составлявших «личную гвардию» Петра. Впрочем, им так и не довелось увидеть родные места. Когда они плыли домой, в море разразилась страшная буря, и корабли пошли ко дну.

Желая утвердиться на троне, Екатерина остерегалась допускать ко двору иностранцев. Во избежание нежелательных толков не позволила приехать в Петербург даже родному брату, проживающему в Пруссии. Она искала себе опору только в лице русских вельмож — не тех, которые стояли у государственного кормила при прежних государях, а у молодых, имевших отношение к перевороту. «При новом правлении должны быть новые люди», — так сказала она, став государыней. Некогда первому человеку при дворе графу Ивану Шувалову она дала донять, чтобы он немедленно удалился в свои поместья, что тот и сделал. Бывший канцлер Бестужев-Рюмин, вызволенный из неволи и возведенный в чин генерал-фельдмаршала, тоже остался во втором ряду. Екатерина хотя и выслушивала его советы, но лишила всяких надежд занять ту роль, которую он играл во времена Елизаветы Петровны.

Первыми людьми при дворе теперь считались братья Орловы, Никита Панин. Правда, между ними не было полного единства. Больше того, они соперничали между собой и, соперничая, искали поддержки у государыни. Екатерине приходилось вести тонкую игру, чтобы, обнадеживая и того и другого, заставить обоих служить своим интересам.

Сердце государыни принадлежало Григорию Орлову. В то же время государыня не могла быть холодной и к Никите Панину: Панин был и образованнее и умнее Орлова, разрыв с ним мог вызвать немалые трудности. Он хорошо разбирался в политике, вел эти дела с большим искусством. За короткий срок он добился того, что дружбы с ней, новой императрицей, стали искать почти все монархи. Один только китайский император отказался принять русское посольство, ответив, что он «не ищет с Россией ни дружбы, ни коммерции и никакого сообщения».

Кончив писать, Екатерина подошла к зеркалу, поправила зачесанные назад волосы, после чего приказала пригласить Орлова.

Орлов явился при орденах. Государыня щедро наградила его за участие в перевороте — удостоила графского титула, подарила огромное состояние. Из полунищего офицера он превратился в одного из богатейших людей России.

— Надеюсь, ты не обиделся, что я заставила тебя ждать? — улыбнулась она ему своей обезоруживающей улыбкой.

— Смею ли я, богиня моя!.. — влюбленно прильнул к ее руке Орлов.

Она спросила его о погоде: все так ли дует ветер, как дул вчера? Орлов отвечал, что ветер стих, но на улице морозно.

— Жаль. А мне так хотелось покататься на санках!

Приехав в Москву по случаю своего коронования, Екатерина в эти январские дни почти никуда не выезжала, занимаясь выслушиванием докладов да письмами.

— Я пригласила вас, граф, для совета, — заговорила она тоном, каким ставила его в положение обычного придворного. — Граф Румянцев прислал прошение о полной отставке. Никита Панин находит, что прошение следует уважить. А как смотрите на это вы?

Орлов насупился.

— Вашему величеству виднее, какое принять решение. Но я не стал бы слушать Панина. Граф видит в Румянцеве соперника своему брату. Как военачальник Румянцев гораздо выше Петра Панина.

Государыня надула губы.

— Знаю, Румянцев отличный генерал, но он не в меру упрям и не питает должного почтения к высочайшим особам.

— Я не имею чести знать его лично, но я слышал о нем много похвального. В армии его любят. Он человек без хитростей, и если останется служить, то будет служить честно. А то, что он не спешит пасть к стопам вашим, — продолжал Орлов, — так это оттого, что недоверием его обидели…

Усевшись в кресло, императрица рассеянно постукивала пальцами по подлокотнику. Видимо, она еще не могла остановиться на каком-либо решении.

— Такие генералы, как Румянцев, вашему величеству еще понадобятся, — после паузы вновь заговорил Орлов. — Сами вчера заметить изволили, что надобно нам очи на Турцию нацелить, потому что беды от нее не долго ждать…

Императрица действительно говорила это на обеде с участием высших сановников. О войне с Оттоманской империей она стала помышлять с первых дней своего воцарения. Россия не имела свободного выхода к Черному морю. От моря ее отрезали обширные владения Порты и Крымского ханства. В руках турок находились устья Дона, Днепра и Буга. Они считали Черное море своим и отказывались пропускать в него иностранные суда.

Об исправлении южных границ Российской империи мечтал еще Петр Великий, но он не успел осуществить задуманное. Это может теперь сделать она, императрица Екатерина Алексеевна.

Разумеется, Екатерина сама не намеревалась облачаться в мундир Полководца. Предводительствовать армиями — не женское дело. Свою роль она видела в том, чтобы найти и поставить во главе войск искусных генералов. Румянцев был одним из таких признанных. Но будет ли он служить ее целям?

— Вы уверены, что можно уломать этого упрямца?

— У Румянцева солдатское сердце, а сердце солдата не может без армии.