Румо, или Чудеса в темноте

Тоннель вывел спутников в большую пещеру, где колыхался голубоватый туман. Высоченные стволы взмывали ввысь, бесконечные ряды деревьев — насколько глаз хватало.

— Это Мертвый лес, — шепнул эльм, наконец остановившись. — Лес обмана.

Румо пригляделся. Серые мертвые деревья поблескивали в каплях беспрестанно моросившего дождя.

— Лес не деревянный, а каменный, — проговорил Иггдра Силь. — За миллионы лет сталактиты и сталагмиты срослись между собой. Поговаривают, этот лес не такой уж мертвый, как кажется на первый взгляд. Могу посоветовать лишь одно: держи ухо востро.

— Так и сделаю, — пообещал Румо.

— Пройдешь лес, а там и до Бела недалеко. Ориентируйся по черным грибам, что растут на стволах каменных деревьев. Грибы укажут в сторону Бела.

Эльм поднял лапку.

— И еще кое-что! Ни в коем случае не ешь черных грибов, как бы ни был голоден. Кроме грибов, в лесу есть нечего, но от них, говорят, сходят с ума. А еще ходят слухи, будто грибы могут обратить тебя в одно из привидений, обитающих в тумане среди деревьев.

— До тебя долетает не так уж мало слухов, — заметил Румо.

— И не говори, — вздохнул Иггдра Силь. — Здесь нам придется расстаться. Про то, что тебя ждет дальше, я знаю лишь понаслышке. Всего тебе хорошего, Румо. И береги шкатулку!

Эльм побежал обратно в тоннель, петляя из стороны в сторону, и вскоре исчез в потемках лабиринта.

Румо повернулся и вступил в каменный лес.

ЗЕЛЬЕ БЕЗУМИЯ

Впервые генерал Тиктак мог гордиться не только собой. Разумеется, гордился он и собой — за то, что воплотил свои смелые научные и технические идеи, но больше всего он гордился Ралой. С самого начала он почувствовал в вольпертингерше необычайную волю к жизни, но никак не ожидал полнейшего презрения к смерти. Она провела в медной деве больше времени, чем все прочие жертвы, а термометр смерти ни разу не падал ниже восьмидесяти. Игры давно кончились, и Рала теперь подвергалась таким пыткам, каких никому доселе переносить не приходилось. Какая сила и ярость! Даже на поле брани генерал никогда не видал такой отваги, хоть от сотни противников разом.

Чего только он с ней не проделывал! Как-то целый день вводил ей эликсир, изрядно повышавший чувствительность, а затем стал впрыскивать настойки, вызывавшие судороги. В тело Ралы будто вонзались десятки кинжалов, а та даже не вскрикнула. Разумеется, пульс и дыхание участились, она несколько раз вздрогнула, но не более. Вскоре все пришло в норму, и Рала в изнеможении заснула. Что за отважная девчонка!

Да, Тиктак гордился Ралой, но отношения должны строиться на взаимном уважении, и Тиктак решил завтра же внушить жертве уважение к себе. Он станет воздействовать на самый чувствительный орган: мозг.

Подойдя к шкафчику с зельями, Тиктак вынул одну из склянок и долго разглядывал этикетку. Некоторое время назад он велел одному из алхимиков создать зелье, чтобы вызвать страх. Склянка содержала результат работы ученого.

Зелья, вызывавшие страх, существовали и прежде, однако все они обладали и обратным действием. Приступы паники сменялись у жертвы состоянием эйфории. Поэтому алхимик постарался свести на нет нежелательный эффект некоторых ядов: дурмана, тень-травы и ведьминых колпаков — грибов из Мертвого леса. Разложил на отдельные химические элементы и убрал все лишнее. Затем смешал все три яда в эликсир, способный вызывать самые страшные галлюцинации.

Но, прежде чем отнести готовое зелье генералу Тиктаку, алхимик задумался. Действительно ли у него получилось то, чего желал Тиктак? Каждый житель Бела знал: стоит генералу прогневаться на подчиненного, того неминуемо ждет смерть. Чем же усилить действие зелья, чтобы генерал уж точно остался доволен?

И тут алхимику пришла в голову потрясающая мысль. Чтобы претворить ее в жизнь, ученому пришлось расплатиться по старым счетам, подмаслить, кого следует, и кое-кому кое-чего пообещать. Но наконец он получил желаемое: крохотную пробирку с каплей красного вещества. Алхимик поспешил в лабораторию и принялся за работу. Смешал красную жидкость с зерномыльной транссубстанцией и искусственной липемией, подверг лиофилизации и гидрированию и, наконец, получил щепотку красного порошка, похожего на молотый шафран. Растворив порошок в спирте, ученый добавил его в склянку с ядом. Проще говоря: алхимик влил в яд законсервированную каплю крови Гаунаба Девяносто Девятого — по его расчетам, это придаст зелью нотку безумия.

ПЕРВЫЙ БОЙ ГАРРЫ МИДГАРДА

Гарра оглядывал меч, который держал в лапах. Тяжелый. Бессмысленно. Нелепо. Глупо. Для чего нужны ножи — понятно: резать хлеб. Но зачем понадобились мечи?

Разумеется, Гарра знал: мечи нужны, чтобы сражаться. Чтобы убивать. Но принять этого он не мог. Нелегко приходилось вольпертингеру с такими взглядами, но так уж сложилось. Подумать только: быть представителем народа первоклассных борцов и не иметь ни малейшей склонности к борьбе.