Румо, или Чудеса в темноте

Гарра Мидгард выбрал профессию учителя. На собственном примере хотел доказать, что вовсе не каждый вольпертингер обязан всю жизнь размахивать мечом. Еще несколько дней назад он лег в постель с этой мыслью и вот теперь стоит на какой-то арене с мечом в лапах, а тысячи странных созданий пялятся на него. Очевидно, сейчас ему придется сразиться!

Хотя один раз Гарра все же ударил кое-кого мечом. С тех самых пор на голове бургомистра Вольпертинга красуется вмятина. В одной из драк Черной и Красной банд школьных хулиганов Гарра перестарался. Но его меч был из дерева. Когда Йодлер Горр рухнул наземь, а вокруг разлилась лужа крови, Гарра едва не умер от страха. Но Йодлер вскоре открыл глаза, а Гарра зарекся брать в лапы меч. Еще раз с отвращением взглянув на меч, Гарра швырнул его в песок.

И тут же, как по команде, открылся люк в полу, и из подвала театра появились две клетки.

Внутри — насколько Гарра мог рассмотреть сквозь толстые прутья — сидели два лохматых серых чудовища с огромными челюстями. Из-за короткой белоснежной шерсти головы их легко было бы принять за голые черепа — если бы не подвижные желтые глаза. Что это за страшилища? Познаний Гарры хватало на то, чтобы вести уроки биологии, однако этих зверей опознать он не мог. Может, дикие обезьяны?

Фрифтар подал едва заметный знак, в клетках что-то щелкнуло, и двери распахнулись. Чудовища, казалось, не сразу поняли, что свободны. Не решались двинуться с места и лишь недовольно рычали. Гарра заметил у обоих по большой дубинке.

Не пора ли ему убираться подобру-поздорову? Но куда? Ворота арены заперты.

Чудовища, наконец, отважились выйти из клеток, но их, похоже, пугал смех публики. С трибун полетели куски хлеба и овощи, отчего звери взбесились. С пронзительными криками они носились по арене, размахивая дубинками, и тут Гарра привлек их внимание. Обезьяны стали понемногу приближаться, а он стоял и наблюдал. Теперь он уверен: судя по походке, это обезьяны.

Первый удар дубинкой пришелся ему между шеей и лопаткой. К удивлению Гарры, боли он почти не почувствовал, только толчок. Его организм вырабатывал вещество, приглушавшее самую сильную боль. И все-таки Гарра предпочел бы узнать об этой особенности при других обстоятельствах. Например, прочесть в книге.

Вторая дубинка угодила по голове, третий и четвертый удары повалили вольпертингера наземь.

Нет, думал Гарра, в этом мире из него не выйдет героя, о нем не расскажут на уроках героеведения! Он еще раз взглянул на разъяренных обезьян. Град ударов сыпался на него, потом стало темно.

Фрифтар наклонился к Гаунабу.

— Обезьяны из Мертвого леса, — надменно пояснил он королю. — Дикие экземпляры. Я велел поймать и выдрессировать их специально для Вашего Величества. Их научили бояться огня и орудовать дубинками. Думаю, они доставят нам немало удовольствия.

Фрифтар довольно ухмыльнулся. Обезьяны пришлись как раз вовремя. Беспокойство Фрифтара росло, росло и недовольство зрителей. Нужно что-то делать! Эти вольпертингеры одного за другим истребляли лучших бойцов. Театр красивой смерти уже лишился любимцев публики: Нагельфара-паромщика, черных братьев и Эвела Многолапого. Наконец-то еще один вольпертингер повержен, и это он, Фрифтар, принес седого старика в жертву обезьяньим дубинкам. Вот что значит старая добрая бойня!

— И тшо это за цкадурая акдра? — прошипел Гаунаб. — О чем ты обвоще мадул? А?

Фрифтар смутился. Только теперь он заметил, что публика не аплодировала. Наоборот, с трибун слышались возмущенные возгласы и свист.

— Слупошай, как стисвит ронад! — язвительно продолжал Гаунаб. — Ты лвабон!

Фрифтар был окончательно сбит с толку. Такой реакции он не ожидал. Подобные сражения всегда нравились публике, да и королю тоже. А теперь зрители свистят, а король — в бешенстве. Неужели в Театре красивой смерти что-то переменилось, а советник и не заметил? Фрифтар не находил нужных слов.

— Ну, я думал… — начал он.

— Ты мадул! — брызгал слюной Гаунаб. — С киках это роп? Мадую здесь я, тикрен! Помзани!

В глазах короля сверкнуло безумие всей династии. Фрифтар тщательно обдумывал дальнейшую речь. Одно неверно сказанное слово, один неловкий жест — и его жизнь окажется под угрозой.

— Прошу прощения, Ваше Величество, я ошибся! — покорно пробормотал он. — Позвольте заверить вас, что следующий бой удовлетворит вашим высочайшим требованиям и пожеланиям народа. Склоняю главу в глубочайшем смирении и стыде.

— Лоскняй! — фыркнул Гаунаб. — Лоскняй логову, капо есть, что лоскнять! — Он швырнул в советника подушкой.

Согнувшись в низком поклоне, Фрифтар попятился к выходу. Он знал, когда можно ходить с высоко поднятой головой, а когда лучше не подставлять ее под удар. Пока рано с ней расставаться.

IV. УКОБАХ И РИБЕЗЕЛЬ

Какой унылый лес, — пропищал Львиный Зев. — Деревья из камня, кроны из тумана. Дождь идет беспрестанно. Немудрено, что тут растут одни эти отвратительные грибы.