Румо, или Чудеса в темноте

— Да что ты знаешь о смерти! Нет, совсем наоборот. Главное — впереди, все только начинается, дочурка! Дух обретает свободу. Свободу от разума, ведь разум — это тюрьма, а заботы и страхи — в ней тюремщики. Когда умрешь, дух вырвется на свободу сквозь прутья решетки и ты, наконец, поймешь, что такое свобода.

— Ближе к делу, Талон.

— Я научу тебя, как освободиться от оков.

— Правда?

— Разумеется, ты не сможешь унестись в космос, увидеть кольца Сатурна и все такое — нет! Для этого пришлось бы умереть по-настоящему. Мы ведь этого не хотим. Послушай-ка! Я научу тебя освобождать дух от разума, и тот станет свободно парить в твоем теле. Это я умею!

Рала рассмеялась.

— Я поняла: на самом деле тебя здесь нет, все это — лишь прекрасный сон, он заставляет меня забыть о боли. Но продолжай!

— Некогда спорить, хотя мне есть что ответить. Скажу еще вот что: то, что вы, живые, называете снами, на самом деле — нечто иное. А теперь идем! — И Талон протянул ей свой огромный коготь.

Рала колебалась.

— Идем же! — проревел Талон. — Пора убираться отсюда.

ВОПРОС ТИКТАКА

Генерал Тиктак пребывал в прекрасном настроении. В последнее время такое случалось нередко. Сегодня он приступит к допросу — самой интересной части работы. Воля Ралы сломлена. Что за крик! Не просто крик, а фанфары, сигнал к началу нового этапа их отношений. С сегодняшнего дня он начнет разговаривать с пленницей, и они вдвоем пойдут по следам смерти. Процесс начнется сегодня!

Настала великая, неповторимая минута. Нельзя осквернять ее какой-нибудь глупой болтовней. Первый вопрос особенно важен. Генерал долго над ним размышлял. Нужно дать Рале почувствовать его страсть, нежность, понимание. Задача для настоящего поэта, и генерал Тиктак очень гордился тем, что придумал подходящий вопрос сам.

Медленно и торжественно приблизился генерал к медной деве, склонился над ней и прошептал:

— Испытываешь ли ты [тик] то же удовольствие, что и я?

Рала не отвечала. Конечно, она смутилась, не ожидая столь романтического вопроса, и теперь, вероятно, ищет подходящий ответ. Нужно дать ей немного времени.

Тиктак стал ждать.

А может, она не так его поняла? Или он спросил слишком тихо? Несколько минут спустя он повторил вопрос, на сей раз немного отчетливей:

^{— Испытываешь ли ты [тик] то же удовольствие, что и я?}

Теперь-то Рала непременно ответит — не хочет же она испортить торжественный момент. Пусть дерзит или ругает его, но только не молчит!

— Испытываешь ли ты [тик] то же удовольствие, что и я? —

прогремел Тиктак, склонившись над медной девой.

Нет ответа.

Генерал Тиктак ничего не понимал. В таком положении любая жертва воспользовалась бы случаем хоть на мгновение забыть о боли. Неужели ей неинтересно знать, кто ее истязатель?

Вдруг его как громом поразила ужасная мысль: да уж не умерла ли Рала? Генерал поспешно проверил приборы. Учитывая обстоятельства, показатели в норме: пленница дышит, сердцебиение ровное. Термометр смерти показывал «шестьдесят восемь».

— В последний [так] раз спрашиваю, — грозно проревел генерал Тиктак. — Я жду ответа!

Испытываешь ли ты [тик] то же удовольствие, что и я?

Нет ответа. Генерал Тиктак серьезно занервничал. Рала жива: приборы не лгут. И воля ее сломлена: крик тоже не лжет.

И тут Тиктак наконец понял. Ну конечно! Упрямство тут ни при чем. Рала не сошла с ума и не лишилась дара речи. Нет, ей удалось такое, о чем он и помыслить не мог.

Рала сбежала!

Покинула тюрьму своего разума и прячется где-то в теле. Это единственное объяснение. На сей раз стены пыточной сотряс крик самого генерала Тиктака.

КОРОТКАЯ ДОРОГА

Укобах всхлипнул и смахнул слезинку.

Все трое все еще шагали по унылому Мертвому лесу. Румо закончил свой рассказ. Теперь Укобаху и Рибезелю известно о его чувствах к Рале, о дружбе с Урсом, о шкатулке и о том, как он решил в одиночку идти в Бел и освободить вольпертингеров.

— Отродясь не слыхал такой романтической истории! — воскликнул Укобах. — Неужели такое случается в наземном мире? Бескорыстная любовь? Дружба до последнего вздоха? Верность навек?

Из тумана над головой раздался неприятный визг. Похоже, визжал какой-то дикий зверь. Румо поднял голову.

— Видимо, обезьяны, — пояснил Рибезель. — Они довольно опасны.

Румо сжал рукоятку меча.

— А как давно ты и Рала вместе? — пропыхтел Укобах.

— Вообще-то, мы пока не вместе, — ответил Румо, понурившись. — Мне еще нужно ее… завоевать.

— Погоди-ка, — встрял Рибезель, — так ты спустился в подземный мир, чтобы спасти девчонку, хотя даже не знаешь, любит ли она тебя?

— Да, но серебряная нить…

— Что за серебряная нить? — удивился Укобах.

— Эх, вам не понять.

— Я-то уж точно не понимаю! — согласился Рибезель. — Мы, гомункулы, мало смыслим в любви, да что там — совсем не смыслим, такова уж наша биология. Но рисковать жизнью ради любви, не будучи уверенным, что она взаимна, — нет, этого мне не понять.

Укобах немного успокоился.