Румыния и Египет в 1860-1870-е гг. Письма российского дипломата И. И. Лекса к Н. П. Игнатьеву

Из официальных лиц я видел одного только Шерифпашу, который снова назначен первым министром; из переговоров с ним и с многими образованными греками в Александрии я вижу, что я несколько ошибался, полагая, что Нил может уже приехать в Египет: евгенисты решительно его не хотят и готовы даже произвести скандалы и беспорядки в случае, если он приедет в Александрию; само египетское правительство не желает также Нила, так как назначение его дало бы слишком много весу партии, противной Евгению, которая возмечтала бы, что она может делать все, что хочет, и начала бы ни во что не ставить местное правительство, поддерживавшее Евгения. Как евгенисты, так и Шерифпаша согласны на избрание какого-либо третьего лица в наместники Александрийской Церкви, то есть ни Евгения, ни Нила; многие из противной партии тоже на это согласны, но тут являются вопросы: каким образом произвести выборы наместника? Могут ли сойтись когда-нибудь здешние греки в выборе самого лица? Есть ли между греческим духовенством человек образованный, честный и энергический, который в состоянии бы был провести порядок в несчастной Александрийской Патриархии, раздираемой уже более десяти лет всеми возможными партиями (в здешнем духовенстве этакого лица нет, нет ли у Вас в Константинополе?), и, наконец, главное: даст ли блаженный Никанор свое согласие на назначение избранного греками наместника? Он говорил мне недавно, что он другого наместника, кроме Нила, никого не желает. Оставить Патриарха вовсе без наместника невозможно, – хотя он и поправился несколько физически, но морально это все тот же добрый, но бессмысленный Никанор, которым наделил нас, не тем будь помянут, Андрей Николаевич Муравьев[122]. Насчет Евгения Шериф-паша совершенно согласился со мной, что ему нужно поскорей уехать из Египта, так как присутствие его в стране еще более усиливает страсти двух различных партий; он обещал мне переговорить с ним серьезно об этом. Сам Евгений (который, впрочем, ни во что больше не вмешивается) сказал мне, что он не прочь выехать сейчас же из Египта, но что он ожидает уплаты сделанных им расходов, которые вице-король обещал ему возвратить, но не в состоянии этого сделать ныне, так как в министерстве финансов вовсе нет денег.

С армянскими делами Шериф-паша не успел еще познакомиться, но здешние армяне, из которых некоторые близки к вице-королю, решительно не хотят подчиниться требованиям Иерусалимского Патриарха, и сам Нубар-паша поддерживает их, а поэтому нам весьма трудно действовать в пользу Патриарха.

По синайским делам я ожидаю инструкций Вашего Превосходительства, и тогда уже, если Вам угодно будет признать нового архиепископа, начну действовать на египетское правительство, которое, впрочем, весьма хладнокровно к этому вопросу.

Я немного поочистил генеральное консульство, исключив из нашего покровительства многих лиц, не имеющих на то никаких прав, но у меня все еще осталось довольно старых дел, которые начаты были в консульстве и которые нам поэтому приходится кончать.

Закали и Ризо до того атакуют меня своими претензиями, что я готов бежать от них и никогда более не возвращаться в Египет.

Вашему Превосходительству уже известно, вероятно, что англичане разбили Теодора, взяли Магдалу[123] и освободили своих пленных, – теперь является вопрос – уйдут ли они, или нет, из Абиссинии[124]?

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Франценсбад

2/14 июня 1868 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Не застав мою жену в Вене, я пробыл там весьма недолго, но все-таки успел передать Васильчикову письмо Вашей супруги, повидаться с Раевским[125] и переговорить с содержателем гостиницы «À la cour d’Autriche»[126], который сказал мне, что уже тому месяц, как он отправил к Вам в Константинополь заказанное Вами пиво. Раевский очень жалеет, что не виделся с Вами в Ваш проезд через Вену.

Убийство князя Михаила[127] всех удивило, но, как видно, подозрение падает на австрийцев, так как они надеются, что на сербский престол будет избран Карагеоргиевич[128], который и будет душой и сердцем австриец.

Принц Наполеон[129] во время своего пребывания в Вене постоянно возился с графом Анбрассо и поляками, показывая явно немцам свое предпочтение другим национальностям, что не весьма понравилось венцам. В Песте[130] он, вероятно, будет вести себя еще глупее; при проезде моем через Пест все гостиницы были полны поляками, которые собирались туда в ожидании принца Наполеона. Третьего дня принц ездил в Прагу, куда в этот же день отправился Раевский по приглашению Чешского музеума[131], который праздновал вчера пятидесятилетний юбилей своего существования.

Я еду сегодня вечером в Берлин, а оттуда через Польшу – в Петербург, и поэтому, если Вам что-нибудь будет нужно в нашей столице, то я надеюсь, что Вы не забудете меня и адресуетесь прямо ко мне.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

13/25 апреля 1869 г.