Румыния и Египет в 1860-1870-е гг. Письма российского дипломата И. И. Лекса к Н. П. Игнатьеву

Мехмет-паша уедет из Египта, только что получится ответ от Абраам-бея, посланного в Константинополь для сообщения великому визирю о поездке наследника в Европу и о том, что кедив не намерен посылать в нынешнем году сына своего в Константинополь, так как он имел уже честь представляться султану, но что если Его Величество желает, то он начнет свое путешествие с Константинополя.

Дендрино пишет мне, что он менее как на пятнадцати тысячах фунтов помириться не может, – попробую устроить ему это дело до отъезда из Египта, а то буду требовать письменного согласия кедива на выбор пятого члена в смешанную комиссию.

Ковако просит шестнадцать тысяч фунтов и, возможно, кончит тем, что возьмет и десять тысяч, но его отец написал нам недавно, что он не разрешает сыну своему кончить дело мировой, для которой он хочет сам приехать в Египет. По словам нашего Ковако, отцу его уже под восемьдесят лет, он совершенно расслабленный и физически, и умственно, и находится под влиянием разных феодосийских греков. Я все-таки написал старику, советуя ему мириться и прислать на то доверенность, но не знаю, когда придет ответ.

Жена моя уехала вчера в Европу, я же завтра еду снова в Каир, где живет до сих пор кедив.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

18/30 мая 1870 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я намеревался было выехать завтра из Александрии, и хотя уже десять дней тому назад прочел в газетах о моем отпуске, но, не получив о том официального уведомления ни от Вашего Превосходительства, ни из министерства, не решился оставить свой пост и остаюсь еще на несколько дней в Египте.

Наследник уезжает сегодня в Константинополь, откуда он отправится в Вену, Париж, Лондон, Берлин и Петербург; из России же он вернется в Египет через Италию.

Семейство вице-короля едет тоже сегодня в Константинополь с тем, чтоб присутствовать, вследствие приглашения султана, на праздниках обрезания его сына. Вам уже известно, конечно, о мировой вице-короля с Мустафой, увенчанной тридцатью тысячами фунтов, посланных кедивом своему брату; князю Халилу Измаил-паша прибавил тоже пенсию, увеличив ее на восемьсот кошельков[156] в год.

Вице-король не посылает более Ибрагима-пашу за лошадьми в Россию, он остановил его на дороге, испугавшись Англии и Турции, которые обвиняют его в том, что он находится под влиянием России и действует согласно ее целям. Что в особенности не нравится этим державам, это то, что он взял к себе на службу американских офицеров (четырех генералов, шестерых штаб-офицеров и тринадцать обер-офицеров).

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Санкт-Петербург

29 июня 1870 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Спешу сообщить Вам, что путешествие великого князя Николая Николаевича на Восток, по всей вероятности, состоится[157] – Его Величество уже дозволил своему брату совершить это путешествие и обещал даже подумать о денежных средствах, которые необходимы для того, чтоб пуститься в столь дальний путь; теперь весь вопрос состоит только в том, как велика будет сумма, которую государь велит отпустить великому князю, – у Николая Николаевича же лично денег совершенно нет. Его Высочество собирается взять с собой на Восток Евгения Максимилиановича[158], двух младших принцев Ольденбургских[159], Скобелева[160], Дохтурова[161], Галла[162], Фелейзена[163], восьмерых адъютантов и человек десять прислуги; он намеревается выехать из Петербурга 6/18 августа и отправиться прямо в Константинополь, откуда – в Смирну, Бейрут, Дамаск, Иерусалим, Яффу, Порт-Саид, Суэц, Каир, Фивы, Ассуан, опять Каир, Александрию и, наконец, оттуда возвратиться прямо в Россию. Я говорил Обермиллеру, что ехать на Восток шестого августа слишком рано; он, как доктор, совершенно со мной согласен и намеревается поговорить в этом смысле с Николаем Николаевичем.

Я имел счастие встретить вчера императора в Петергофе, он, по-видимому, совершенно здоров и весел; все говорят, что пребывание за границей принесло ему много пользы.

Князь Горчаков уехал вчера, он сильно постарел и опустился. Стремоухов[164] уезжает послезавтра в деревню. Я тоже отправляюсь на этой неделе в Вологду.

Мне ничего не удалось сделать насчет увеличения штатов, ни насчет камергерства – здесь говорят, что все это зависит от Вас, поэтому я надеюсь, что Вы не забудете меня в Ливадии: Петр Николаевич[165] передал мне именем канцлера, что князь ничего не имеет против назначения меня камергером, только он по принципу не может сделать о том официального представления, но будет совершенно доволен, если я получу это звание помимо его.

Павел Николаевич[166] здоров, он пьет воды и много ходит. Марья Ивановна[167] скорее похожа на Вашу старшую сестру, чем на матушку нашего посла в Константинополе. Катерина Матвеевна[168] молодцеватее теперь, чем была десять лет тому назад. Засвидетельствуйте мое почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.