Румыния и Египет в 1860-1870-е гг. Письма российского дипломата И. И. Лекса к Н. П. Игнатьеву

Блаженнейший Софрониус уезжает 11-го июня н. ст.; он едет в Константинополь по делам монастырских имений в княжествах, но не откажется также принять участие в соборе, в случае, если Вселенский Патриарх соберет его по болгарскому вопросу, и если Иерусалимский и Антиохийский Патриархи тоже приедут в Константинополь. В этом соборе блаженнейший Софрониус выразит прямо, что он не одобряет все, что было сделано до сих пор настоящим Вселенским Патриархом по церковно-болгарскому делу, и вместе с тем будет советовать мир и соглашение как единственный исход по этому вопросу; он готов даже дать свое мнение письменно. Если Иерусалимский и Антиохийский Патриархи не приедут в Константинополь, то Александрийский Патриарх не примет участия в соборе, но все-таки выразит свой взгляд на церковно-болгарский вопрос.

Какой-то константинопольский греческий журнал объявил недавно, что как будто Александрийский Патриарх одобряет действия Вселенского Патриарха в болгарском деле; блаженнейший Софрониус, узнав об этом, поспешил приказать напечатать опровержение этого мнения в смирнском греческом журнале. Мне удалось недавно оказать еще одну услугу Александрийской Патриархии: блаженнейший Софрониус как председатель каирской эпитропии возобновил одно старое дело, предъявив свои права на дар, который сделан был Ананием Абедом в пользу этой эпитропии и который покойный Рафаил Абед[238], наследник и душеприказчик Анания (Рафаил был русскоподданный), никогда как будто не выдал по принадлежности; каирский вице-консульский трибунал, разобрав это дело, отказал эпитропии в ее претензии; Патриарх хотел перенести дело в Константинополь, но я, будучи почти уверен, что генеральное консульство в Константинополе подтвердит решение каирского трибунала, покончил дело мировой и с помощью Антониадиса[239] и Грегуара Денда уговорил Антона Абед, единственного наследника Рафаила Абед, выдать каирской эпитропии полторы тысячи английских фунтов и шесть небольших домов в Каире; Патриарх остался этим весьма доволен и приезжал благодарить меня.

Я был вчера у вице-короля и, прощаясь с ним, спросил его еще раз, собирается ли он ехать в Константинополь или нет; Его Светлость ответил мне, что он намерен отправиться туда недели через две, не ранее, более для перемены воздуха, и что он пробудет в столице Турции два месяца и оттуда вернется в Египет. Вследствие приглашения международного статистического конгресса кедив посылает в Петербург Баггет-пашу и Реньи (оба ученые). На выставку в Копенгаген он отправляет Макмуглы-бея и полковника Беккера (известный Вашему Превосходительству русский офицер Генерального штаба).

Нубар-паша объявил мне, что Порта изъявила свое согласие на введение смешанных трибуналов в Египте, что он отправится вскоре в Европу для подыскания способных и честных судей и что в ноябре месяце будет снова собрана международная комиссия для разбора новых кодов и судебной процедуры.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

19 ноября 1872 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить предписание Вашего Превосходительства от 8-го ноября касательно международной комиссии, долженствующей быть собранной в Константинополе для окончательного соглашения насчет устройства новой юрисдикции в Египте. Сообщив кедиву все то, что до него касалось, я воспользовался случаем выставить ему на вид то благосклонное содействие, которое наше правительство постоянно оказывало Египту в этом важном для страны вопросе, и Его Светлость просил меня телеграфировать Вашему Превосходительству (шифром) для того, чтобы благодарить Вас от его имени за все то, что Вы для него сделали. Я исполнил в точности просьбу кедива, но не знаю, в каком виде дошла до Вас моя телеграмма.

Вице-король принимал великого князя Николая Николаевича[240] так, как никогда не принимал еще ни одного иностранного принца, даже коронованного, Ему мешало несколько инкогнито великого князя, а то он развернулся бы еще шире.

Я говорил уже кедиву и Барро-бею о Муромцевой[241], и я надеюсь, что мне удастся устроить ей таким образом, чтобы она показала свой талант во дворце; что же касается до концерта, то она его может дать в Александрии, где в нынешнем году нет оперы и где я постараюсь сделать все, что будет возможно, для того, чтобы набрать ей побольше публики. Маковского[242] я после Байрама представлю кедиву, но, к несчастию, жена его так плоха, что вряд ли увезет он ее живою отсюда.

У меня уже довольно много больных, и все почти ненадежные.