Run For Your Life

Так ей и надо, черт возьми, ей и всем остальным, считающим, будто могут порхать по жизни благодаря своему виду и банковским счетам. Гордость предшествует падению. Пусть это станет для них уроком.

«Спятивший идиот? — подумал он, закрыв глаза и вспомнив текстовое сообщение полицейского. — Ну-ну. Не слишком ли это грубо? В конце концов спятивший идиот для одного может быть для другого мстящим носителем справедливости — быстрым, неотвратимым, безупречным».

Глава сорок шестая

В одиннадцатичасовых вечерних новостях шел без рекламных вставок репортаж об убийствах. Репортеры и ведущие весьма критически отзывались о действиях полицейского управления. Журналисты Эй-би-си даже расспрашивали людей на улице, считают ли они, что делу уделяется достаточно внимания.

Ожидавший автобуса тощий налогоплательщик ответил с уничижительной усмешкой:

— Полицейские никуда не годятся. Моя четырехлетняя дочь и та могла бы схватить этого типа.

— Тогда чего мы ждем?! — зарычал я на экран. — Кто-нибудь, приведите сюда этого ребенка!

Я скомкал обертку от бутербродов, запустил ею в продолжавшего тараторить подонка и отвернулся, потирая глаза.

Я уже отправил объявление Учителя о миссии и наш текстовой диалог агенту Лэму, чтобы выяснить, не осенит ли отдел документации ФБР какое-то новое озарение, но ответа пока не получил. Габриэлла Моншекур, подруга Мартины Бруссар, согласилась посмотреть фотографии персонала авиалиний в надежде, что узнает Учителя в летчике, которого видела на вечеринке. Но снимки до сих пор не пришли, а утром она должна была вылететь в Париж.

И если наш убийца верен слову, новый день принесет не только рассвет. Время не ждет, как часто напоминала нам учительница в седьмом классе, сестра Доминика.

В конце концов я счел, что пора перейти к решительным действиям. Отправил двух полицейских из Северного Манхэттена отвезти мадемуазель Моншекур в аэропорт имени Кеннеди и позвонил в отдел собственной безопасности авиалиний. Я уже неоднократно общался с ними, но теперь недвусмысленно заявил: если к моему приезду фотографий не будет, полицейское управление сочтет, что кто-то из них покрывает убийцу и рейсы этих авиалиний отменят до тех пор, пока ситуация не прояснится. А это может занять несколько дней.

Угроза подействовала. Незадолго до полуночи мои люди в аэропорту Кеннеди сообщили, что свидетельница рассматривает снимки.

Я решил сделать перерыв, пока не свалился. Объявил, что мой сотовый будет включен и поехал домой узнать, как там больные.

Добрался я быстро и обнаружил в столовой Симуса, наливающего виски «Джеймсон» в пластиковую детскую чашку.

— Ну что вы, монсеньор! — удивился я. — У нас есть стаканы для взрослых в ящичке над холодильником. Можете налить заодно и мне.

— Очень смешно, — сказал Симус. — Можно подумать, я делаю это для себя! У бедного Рикки так разболелось горло, что я решил дать ему народного, как говорится, лекарства. Нет такой болезни, которую не вылечит капелька виски с горячим молоком и сахаром.

Я не поверил своим ушам.

— Вы не упали с алтарных ступеней? — спросил я, забирая у него бутылку. — Ваше народное лекарство приведет нас в суд по семейным делам. Не могу поверить, что должен сказать вслух: «Не давайте детям виски!»

— Ну и ладно, — обиделся Симус, беря свой пиджак. — Делай что знаешь. Скажи Рикки, пусть держится как мужчина. — И ушел.

Я решил, что лучше все-таки не пить, и, нехотя убрав бутылку, позвонил своим детективам в аэропорт. Стюардесса просмотрела альбомы компаний «Дельта» и «Аэр-Лингус», но никого не узнала.

«Бритиш эйруэйз» все еще медлила. У них был альбом с фотографиями летчиков, но они ждали разрешения от своего главного администратора, отдыхавшего где-то в Итальянских Альпах.

— Понятно, — сказал я. — Сейчас все предпочитают итальянскую сторону Альп. Швейцарский Санкт-Мориц переполнен. Сообщите ему, что, когда погибнет очередная жертва, мы пришлем ему в номер снимки с места преступления вместе с утренним кофе.

Прекратив разговор, я решил заночевать дома. Пошел в ванную, чтобы принять душ. Но когда отдернул занавеску, со мной чуть не случился сердечный приступ.

Моя пятилетняя Шона спала в ванне.

— Что ты здесь делаешь, цветочек? — спросил я, вынимая ее оттуда. — С каких пор подушки стали игрушками для ванны?

— Папа, я не хотела больше пачкать, чтобы тебе не пришлось убирать, — прохрипела она.

Когда я уложил ее в постель, она начала дрожать. Глядя на нее, я задал себе вопрос, то и дело возникавший у меня в течение последнего года. Что сделала бы Мейв? Я взял в кладовой фонарь, вернулся в комнату Шоны и стал шепотом читать ей любимые сказки, пока она не заснула.

— Мейв, как у меня получается? — спросил я, выйдя в коридор. — Ты не волнуйся. И спи спокойно.

Глава сорок седьмая

Приняв душ, я нашел Мэри Кэтрин в кухне, она доставала из сушилки простыни.

— Господи, Мэри, уже час ночи, — сказал я.

— Это надо сделать, — ответила она, стараясь, как обычно, выглядеть бодрой.

Я помог ей складывать белье, и она просмотрела список больных.