Руна на ладони

В каюте Торгейра, в отличие от его собственной, сундуков стояло несколько. Имелась даже кровать. Ульф мазнул по ней взглядом — из-под мехов высовывались углы подушек, обтянутых серо-голубым полотном, с вышитыми на них черными росомахами…

Старший сын конунга, войдя в каюту первым, кивнул на один из сундуков.

— Садись. И выкладывай новости — раз уж не захотел сообщать их при всех.

— Я постою, — спокойно сказал Ульф. — У меня дурные вести, Олафсон. Гудбранд отправил меня сюда, чтобы передать — конунг Олаф исчез…

Торгейр выслушал Ульфа молча. Нахмурился, когда оборотень упомянул о бегстве темных альвов. Потом, услышав о трех стругах огненных, почему-то очутившихся у Лафейских островов, где должен был пройти драккар с вестями из Нордмарка, досадливо поморщился.

И бросил, внимательно глядя на Ульфа:

— Полагаю, оборотни моего отца знают чуть больше того, что ты сейчас рассказал, Ульф. Когда-то ты принес клятву конунгу Олафу — быть ему верным, служить честно… разве сын Олафа не должен знать то же, что и ты? Хотя бы для того, чтобы понять, откуда начинать поиски? Или кому отомстить, если что?

Чуять Торгейр не может, мелькнуло у Ульфа. Значит, он его просто прощупывает. Беда в том, что в словах сына конунга была своя правда. Он когда-то принес клятву Олафу…

— И потом, если мой отец так и не найдется, — тихо заметил Торгейр, — разве оборотням не пригодится доброе расположение нового конунга?

Он прав, угрюмо подумал Ульф. И буркнул:

— Это всего лишь догадки… и то, что я видел в Нордмарке.

— Выкладывай все, Ульф, — быстро потребовал Торгейр.

А затем с бесстрастным лицом выслушал известие о том, что глава оборотневой стражи, Гуннульф, уверен — конунг уже мертв. Снова нахмурился, когда Ульф начал рассказывать о смерти колдуньи. И том, что в её доме побывал инеистый.

Потом Олафсон молча подставил руку, принимая протянутые Ульфом четыре костяшки с рунами. Те, что оборотень подобрал возле тела Ауг. Уронил, рассматривая их:

— Одал, Тейвас, Урус и Альгис…

Руна наследная, руна копья, руна бури — а ещё лосиная, или руна божьей защиты, молча подумал Ульф, припомнив то, что в детстве рассказывал отец, обучая его письму.

Правда, руны, когда он их нашел, лежали перевернутыми. Выходит, их значение уже поменялось…

— Ты их понюхал? — задумчиво спросил Торгейр. — От костяшек пахло только той старухой, Ауг? Или кем-нибудь ещё?

— Нет, — бесстрастно ответил Ульф. — Но на них была кровь — а она смывает многие запахи. Кроме того, их мог разложить инеистый. Инеистые йотуны не пахнут.

— Значит, то ли колдунья сама разложила руны… — протянул сын конунга. — То ли это сделал йотун, который её убил. Тогда это ложный след. Что ты знаешь об этих рунах, Ульф? Говорят, волки называют их немного по-другому, не так, как мы.

Ульф на мгновенье задумался.

— Одал, или Отфил — это наследная руна. Означает полученное наследство… но если её перевернуть, то выходит уже потеря. Тейвас, или Тивар — руна копья. Означает удар, попадающий в цель. Перевернутая — промах. А Урус, или Урур — руна бури. Или руна грозы, дождя. Если её перевернуть, то, наверное, это уже затишье…

— Перед бурей, — вдруг уронил Торгейр.

И красивое, уверенное лицо его внезапно стало значительным. Ульф, по запаху уловив, что сын конунга собирается что-то сказать, замолчал.

— Кто-то затеял нечто большее, чем просто убийство конунга Эрхейма — а в смерти отца я после твоих слов уверен, — объявил Торгейр. — Как ты думаешь, кто может стоять за всем этим, Ульф?

Оборотень усмехнулся про себя — но на лицо его усмешка не вышла. Люди любят говорить много слов…

— Гудбранд, — бросил Ульф, зная, что именно этого от него ждет Торгейр.

Хотя на самом деле Ульф был уверен в одном — все случившееся младшему сыну конунга и не по зубам, и не по плечу. Но это дело людей, не его…

— Думаю, Гудбранд надеется, что станет конунгом вместо отца, — отрывисто бросил Торгейр. — Хотя возможно, что тут нечто большее. И Гудбранда лишь используют. Тогда за ним кто-то стоит. А что скажешь ты, Ульф?

Что тут можно сказать, кроме того, о чем и так болтает весь Нордмарк, нехотя подумал Ульф.

И проворчал:

— Гудбранд с детства дружен с Сигтрюгом, сыном твоей тетки Сигню и ярла Хёгни. А ещё говорят, будто Сигтрюг увлекается сейдом…

Торгейр решительно кивнул.

— Да, сейдом. Магией, которой недостойно заниматься мужчине и воину. Я слышал, что в поместье ярла Хёгни творятся странные дела. Мне нужно вернуться в Нордмарк, Ульф. Но ярл Ульвдан опасается нападения на Грюпанг. Только поэтому ты застал меня здесь с двумя драккарами… Ульвдан попросил время от времени заглядывать в гавань, проверять, как тут дела. И он не поймет, если я вдруг оставлю Хрёланд без этих кораблей. Ему ещё придется посылать драккары обшарить море к югу от Лафейских островов. И выяснять, как они смогли зайти так глубоко в наши воды, никем не замеченные.

Торгейр сделал паузу, затем объявил:

— Так что я оставлю свои драккары здесь, а ты доставишь меня в Нордмарк. И поможешь разобраться с тем, что там творится. А потом я тебя отпущу в твой волчий город.