Руна на ладони

Двадцать человек. Более чем достаточно, чтобы убить одного оборотня. Для простого человека достаточно и пары умелых воинов.

Ульф нахмурился. Ауг в свое время уверенно пообещала ему, что он получит невесту. Словно уже делала нечто подобное. И теперь ему частенько вспоминались старухины слова — ты получишь даже больше, чем ожидаешь…

Колдунья знала, кто может сюда попасть. Жаль, что вопросами — как, зачем и почему — задаваться теперь глупо. Ауг мертва, спросить не у кого.

Разве что у тех, кто приходил к колдунье до него и получил то же, что и он сам, мелькнуло вдруг у Ульфа. Женщину из Неистинного Мидгарда.

И Ауг могли допросить перед смертью. Инеистые йотуны говорят на человеческом наречии. Как и огненные. А если инеистый, что был в доме колдуньи, связан с кем-то из людей…

Тогда лучше сразу предположить, что Торгейр может знать о даре Свейты. Не зря же Олафсон прибежал на драккар, пока сам он был в городе. Возможно, хотел посмотреть на Свейту?

Никогда не считай себя умней человека, вспомнил вдруг Ульф одну из волчьих поговорок.

Когти вонзились в доску планширя.

Хорошо лишь одно, решил он, не спеша их вытаскивать. Как и ему, тем, кто может знать о даре его жены, озлобленная, несчастная Свейта не нужна.

Более того, она со своим даром тогда будет для них смертельно опасна. Значит, силой её никто не станет отбивать. Попытаются обмануть, увести хитростью, посулами…

Как поступил он сам.

Предположим, подумал Ульф, что все эти догадки верны.

Тогда Торгейр дождется, пока он расправится с Гудбрандом и Сигтрюгом, а потом прикончит и его. Следом придет к Свейте с печальными новостями. И утешит горюющую вдову…

И драккары Олафсона могут сейчас идти за ними следом. Если Торгейр приказал ярлу Грюдди привести корабли в определенную бухту под Нордмарком, чтобы наутро драккары были под боком, на всякий случай…

Ульф шевельнул пальцами, выдирая когти из доски. И пригладил подушечками пальцев быстро зарастающие ямки на планшире.

Умирать ради того, чтобы Торгейр потом мог утешить его вдову, он не собирался.

Но Гудбранда тоже хотелось бы послушать, подумал он.

В любом случае, все выяснится уже там, в Нордмарке. Прав он или нет. Затеял Торгейр только убийство брата и Сигтрюга — или же решил в одну ночь загрести все, что можно. Пока Свейта не знает языка, не разбирается в местных людях — управлять ею легко.

***

Вечером Свету разбудила рука Ульфа, скользнувшая по плечу.

И, уже просыпаясь, она услышала, как он вздохнул. Потом ощутила на щеке тепло его губ. Сонно улыбнулась, открывая глаза.

Ульф склонился над ней, пробормотал:

— Свейта…

— Торгейр, — хрипловатым со сна голосом тут же объявила Света. — Нордмарк, я — идти. Сила рун — я.

Он ткнулся ей в щеку носом, фыркнул. И негромко заявил:

— Собралась меня защищать, Свейта? Мелкая, слабая, с гладкой кожей. Да, именно тебя мне не будет хватать в крепости. Без тебя — никак!

Пальцы Ульфа уже запутались в её прядях, всклокоченных со сна. В следующее мгновенье она ощутила его губы на своей шее…

И подумала возмущенно — отвлекает.

Но руки её жили своей собственной жизнью. Света стянула с его волос кожаный ремешок, пригладила ладонями жесткие рассыпавшиеся волосы…

— Нордмарк, — все-таки выдохнула она, на последних крохах упрямства. — Я — идти.

По коже на горле скользнули клыки. Собрали складку, придавили — не больно, но как-то…

Как-то намекающее.

— А теперь представь, — разжав клыки, пробормотал Ульф, — что по этому месту сейчас прошелся чужой нож. На кое-что ты способна, Свейта. Может быть, даже на многое. Но убить тебя так же легко, как обычного человека. И да, в схватке с огненными тебя защитила руна щита. Но ты… мы с тобой даже не знаем, как это действует.

Свете на мгновенье вдруг стало уютно и тепло — вот от этого «мы с тобой».

Но тут же она подумала, что расслабляться нельзя. Это он так её бдительность усыпляет…

— Возможно, руна щита способна прикрыть тебя только от стрел огненных, — прошептал Ульф. И неторопливо лизнул впадинку над её ключицей. — То есть от того, в чем есть магия. А от клинка в руках человека уже не защитит. Или эта руна срабатывает не всегда. На свой драккар я раз в год приглашаю темных альвов — обновить водную прядь. Может, в следующий раз у тебя ничего не выйдет? Мы ничего об этом не знаем.

Он прошелся языком по впадинке над второй ключицей — а Света вдруг уперлась ладонями ему в грудь. Сказала быстро, добавив слово, которое успела запомнить, слушая Ульфа:

— Идти! Я — надо! В кирепости!

И дернулась под Ульфом, который успел перейти из сидячего положения в лежачее, придавив её всем телом.

Он шумно вздохнул, но перекатился на бок. Спросил было:

— Может, ты…

Но Света уже вскочила на ноги. В два быстрых шага добралась до сундука, на котором лежала её сумка. Выхватила оттуда то, что ей было нужно, затем вернулась.

Ульф тоже приподнялся — и сел на кровати. Смотрел он на неё скорее насмешливо, чем серьезно. Серовато-молочные пряди казались встрепанными, надо лбом опять топорщились короткие волосы.