Руна смерти

Бездумно таращиться на огонь или на темный лес было скучновато, и Витек к полуночи почти задремал. Несколько раз он ронял отяжелевшую голову на грудь, в следующий момент спохватывался и даже вскакивал, бдительно оглядывая близлежащее пространство. Потом опять садился и…

А потом случилось ЭТО.

Ни с того ни с сего вынырнув из сна, Витек внезапно почувствовал, как по его лицу прошлось НЕЧТО. Казанцев задрожал от нестерпимого отвращения, у него даже дыхание перехватило: что-то теплое, липкое и удивительно противное коснулось его век!

Широко распахнув глаза, несчастный Казанцев увидел, как это ЧТО-ТО, неспешно отделившись от его головы, отвратительной слоистой тенью скользнуло к лесу. И именно тогда перепуганный насмерть Витек заорал.

– Просто не смог сдержаться, – виновато пояснил он. – Такое мерзкое ощущение…

Мы потрясенно молчали, не зная – верить ли? Один Серега Орлов, казалось, даже обрадовался:

– Я же говорил – духи!

Впрочем, изрек он свое мнение довольно-таки сдержанно и держась на почтительном расстоянии от нелегкой руки начальника экспедиции.

Я пожал плечами. Лилька опять легкомысленно хихикнула. Вован был явно озадачен: ситуация складывалась неординарная. Наш вожак вопросительно посмотрел на Лену, но она перебросила коротенькую темную косу за спину и промолчала.

– Нечего спать на посту, тогда и кошмары сниться не будут! – к всеобщему удовлетворению, вынес вердикт Кузнецов.

Потом он смерил Серегу недобрым взглядом, его глаза блеснули. Вовану вдруг показалось: он нашел виновного. Спустить пары было просто необходимо. Наш предводитель сдвинул светлые брови и грозно рявкнул, как бы ставя точку на происшедшем:

– А тот, кто в следующий раз перед сном будет страшилки травить, получит в лоб от меня лично! И не в полсилы, ясно, нет?!

Мы невольно рассмеялись. Серега демонстративно отпрянул назад и дурашливо залопотал:

– А я что? Я – ничего! Весь такой послушный, самого тошнит…

* * *

Ложиться я не стал, все равно через двадцать минут наступало время моего дежурства. Загнал Витька в палатку и уселся у костра.

О чем я тогда думал, сейчас и не скажу. Запомнилось одно: где-то через час я бросил рассеянный взгляд на свой рюкзак и отчетливо увидел нарисованную Серегой руну. Что-то в ней мне показалось странным, но не настолько, чтобы вставать с удобного чурбачка и тащиться к палатке. Некоторое время я еще косился на руну, потом отвернулся. На костер смотреть много интереснее, живой огонь завораживал и успокаивал.

Ровно в три я разбудил Орлова и с облегчением забрался в свой новенький спальный мешок. Спать хотелось настолько, что я и на гложущее чувство тревоги перестал обращать внимание. Тем более что причин для беспокойства найти так и не смог.

Уже проваливаясь в теплую, уютную тьму, я понял, наконец, ЧТО именно мне показалось странным в руне: рюкзак стоял за пределами освещенного круга! Я никак не мог видеть знак, ведь он был нарисован черным маркером на темно-зеленом брезенте.

И все-таки я видел руну абсолютно четко.

Но как?!

Я озадаченно наморщил лоб, пытаясь разобраться в произошедшем. Спать хотелось страшно, веки словно мощным магнитом притягивало друг к другу. Я длинно, с подвыванием зевнул. Закрыл глаза и сказал себе: раз никаких спецэффектов типа холодного свечения, характерного для любого порядочного фильма ужасов, не наблюдалось – нечего самому себе морочить голову.

Плюнул на загадку и заснул, не придав странному явлению никакого значения. Мало ли, может, я от волнения вижу в темноте, как кошка?

Глава 6 Болота

На следующий день лес стал чище, следы цивилизации окончательно исчезли, а направление удавалось выдерживать лишь с помощью компаса.

Теперь сквозь густой подлесок приходилось продираться не только Вовану – он вечно горел глупым энтузиазмом, не зная, к чему приложить немереную силушку, – но и нам. Тропинок просто не было.

Прямо на глазах наши новенькие спортивные костюмы теряли свой лоск. Серега Орлов умудрился обзавестись приличной дырой на правом рукаве, виноват в этом был коварный сучок.

Идти по компасу оказалось нелегко, противная стрелка, как нарочно, указывала на самые труднопроходимые места. Двигать же в обход мы не рисковали. Хоть и не говорили об этом вслух, но дружно боялись заблудиться.

Как-то очень быстро поняли: лес – это далеко не проспект Победы, и до полиции, если что, тут не докричаться.

Места становились все более дикими, и я мог бы искренне поклясться: нога человека здесь действительно не ступала. По крайней мере, очень давно.

Почва отличалась удивительной неровностью. Мы несколько часов подряд только и делали, что скатывались с одного холма и, запаленно дыша, карабкались на следующий. Ноги гудели, спина казалась чужой, мешки на спинах с каждым шагом становились все неподъемнее…