Рунная птица Джейр (СИ)

- Эй, не сметь! – отозвался Мгла. – Я не затем выбрал тебя, чтобы ты позволил себя прикончить каким-то там упырям. У нас еще много дел впереди!

- Постой, - Эндре встал, оглядел двор. Он внезапно опустел – почти все упыри набились в мызу, и лишь несколько страшных фигур продолжали бесцельно бродить по двору. – Я, кажется, понял, в чем дело.

- И что ты понял, позволь тебя спросить?

- Старая легенда. Мне ее кормилица в детстве рассказывала. Она говорила, что в конце времен мертвецы восстанут и будут выгонять живых из домов, чтобы завладеть ими. – Эндре посмотрел на Кайлани. – Оставайся здесь. Я осмотрюсь.

- Нет! – Охотница схватила его за руку. – Я боюсь оставаться одна!

- Я не надолго, только гляну, что и как – и обратно. – Эндре вложил меч в ножны, закрепил клевец в петле перевязи и спрыгнул с крыши в снег.

Странно, но еще оставшиеся во дворе упыри даже не обратили на него внимания. Один из них уже вооружился большим колуном, которым Эндре еще накануне колол дрова для бани и, встав у рубочной колоды, бестолково поднимал и опускал этот колун, будто дрова рубил. Еще один мертвец ходил вокруг колодца. Убедившись, что его не заметили, Эндре крадучись двинулся вдоль стены и заглянул в окно.

То, что он увидел в горнице в свете горевшего в очаге пламени, поразило его до глубины души. Мертвецы, напавшие на Сорочий Приют, расселись за столом, за которым они с Кайлани еще недавно ужинали и беседовали. Сидели чинно, будто большая крестьянская семья, собравшаяся пообедать. Те, кому не хватило места за столом, сидели вдоль стен на корточках, неподвижные и страшные. На полу дымили догорающие останки их собратьев, подожженных магией Кайлани, и кое-где деревянный пол мызы начал уже тлеть. Эндре смотрел на эту жуткую картину и понимал, что эти мертвецы вернулись домой – так им думается, если только восставшие из мертвых сколько-нибудь способны думать. Теперь они нашли приют для себя и не покинут его никогда.

- Святые праведники! – пробормотал он, вытирая пылающее лицо горстью снега. – Никогда бы не поверил, если бы сам не увидел.

Мертвец, круживший у колодца, наконец-то нашел дорогу и теперь ковылял к дверям дома. Он прошел совсем близко от рыцаря, но словно и не чувствовал его. У Эндре появилась совершенно безумная мысль. Если только он прав, то опасности для них с Кайлани больше нет никакой.

Он вошел в горницу следом за мертвецом. В ноздри ударил такой запах смерти, что Эндре едва не вырвало. Но он сумел овладеть собой. Очень осторожно, стараясь не дышать, он подошел к очагу, быстро снял с решетки одежду, свою и Кайлани, прихватил с лавки панцирь и латные перчатки, не забыл сумку охотницы и так же крадучись пошел к двери. Упыри не обращали на него никакого внимания. Всякая жизнь, казалось, оставила их.

Выйдя на двор, он тяжело вздохнул и стер ладонью ледяной пот, заливающий ему лицо.

- Впечатлен? – спросил Мгла. – Это только начало.

- Не знаю, о чем ты говоришь, но не хотел бы я еще увидеть подобное, - искренне ответил Эндре. – Но неважно. Мы живы, и самое время уходить отсюда.

- И девка с нами?

- Да. Я не могу бросить ее одну.

- Я знал, что ты хороший человек. Тогда поспешим. Мертвецы могут вспомнить, что хозяева дома еще живы…

Они стояли на холме под ветром и смотрели, как пылает Сорочий Приют.

- Интересно, хоть один из них покинул дом? – спросил Эндре, не дождался ответа и добавил: - Во всяком случае, теперь они точно упокоились навсегда.

- Спасибо тебе, - произнесла Кайлани, не глядя на него. – Если бы не ты… Прав был Варнак, я всего лишь трусиха.

- Ты молодец, - Эндре не удержался, наклонился и коснулся губами ее щеки. – Ты спасла мне жизнь в Златограде, и я этого никогда не забуду. Пойдем, тут холодно. Скоро рассветет, надо найти спокойное место, где можно отдохнуть.

- Спокойное место? Думаешь, еще остались такие?

- Думаю, да.

Кайлани улыбнулась, и они пошли по дороге на восток, к лесу.

***

В малом зале Императорского Совета на этот раз были лишь три человека, если не считать закованных в сталь гвардейцев, застывших у дверей как изваяния.

Первый из них, красивый светловолосый юноша лет двадцати, облаченный в простой, но изысканный костюм из синего бархата с серебряной вышивкой, сидел в кресле и, похлопывая себе охотничьим стеком по высоким сапогам с пряжками, наблюдал, как спорят два его собеседника, и этот спор доставлял ему удовольствие.