Руны на броне

Очень мило! Ну, правда, только ради этого я попадал в магическую реальность! Хотя чего тут дёргаться? Катя у меня, а кем и кто меня считает — да вообще наплевать!

Вот на этой доброй ноте и шли мы через лес. Держались за руки. У Перунова камня пожелали доброго вечера только ректору. Я угадал противника, он почему-то прячет глаза. Секундант тоже нервничает.

Впрочем, охранники невозмутимы, держат рожи кирпичом — просто два шкафа в дублёнках. Григорий Васильевич предлагает принести извинения, предложение отвергнуто. Катя принимает у меня шинель и шапку, мы взяли шпаги. Перуну кланяюсь я один, встаём в позицию.

Враг яростно атакует. В его синих глазах решимость и отчаяние. Я легко парирую его выпад и отхожу на шаг, но держу всё под контролем — у этой скотины точно какая-то подлянка…

Со стороны его секунданта доносится пистолетный выстрел, там кто-то прыгнул, а я даже не замер, всё внимание на противника. Ещё несколько выстрелов со стороны охраны, и эта мразь, мой враг, даже превзошёл ожидания. Бросает шпагу и из-за ворота выхватывает пистолет. Наводит на меня…

* * *

— Погоди! — воскликнет пытливый читатель. — Тёму же должен был убить ещё прошлый раз горностай!

— Должен был, — соглашусь я и скажу. — Но не убил.

— Но телеграмма Тани! — скажет мне пытливый читатель. — Зачем она написала про фикус⁈

— А фиг её знает, у неё уже не спросишь, — отвечу я. — Вышла девушка из почты и встала под светофором, чтобы перейти дорогу. И вдруг отчего-то шагнула прямо под автобус. Водитель пытался затормозить, но разве с такой махиной совладаешь!

— Ага, — задумчиво проговорит пытливый читатель. — Ну, давай дальше.

И раз уж вспомнили о Танечке, мир её праху, вспомним и Серёжу. Значит, всё стало меркнуть в его глазах. Но тут до него донёсся странный шум, и его подхватили сильные руки. Кто-то вытащил тряпку из его рта и он судорожно вздохнул. Картинка прояснилась.

Два каких-то дюжих британца сучили ножками на полу с пулевыми ранениями в туловищах. Судя по всему, кузен и дядя репортёра, а сам репортёр имел бледный вид и пытался вмазаться в стенку мотеля под дулом револьвера, что держал мужчина в пальто и вязанной шапке, лицо его закрывал платок.

Спасители Серёжи ослабили петлю и отвязали от гардины мамин шарфик, после чего поставили господина Жучирина на ноги. Надо ли говорить, что лица спасителей тоже закрывали платки?

Один из них несколько раз обернул вокруг шеи Сергея мамин шарф и толкнул к вешалке, сказав:

— Одевайся.

Хоть и был у Серёжи под пиджаком свой пистолет, он решил этих ребят не бесить лишний раз. Шустро накинул пальто и нахлобучил шапку.

— Пошли! — велел парень с револьвером, мотнув стволом на двери.

Репортёр и Серёжа охотно покинули комнату и под несколькими стволами…

Спасители Сергея тоже вынули из карманов револьверы.

Вот под стволами репортёр и Серёжа спустились на первый этаж. Там да сям лежали убитые британцы: портье, ленивая официантка с рожей издохшей лошади, служащие мотеля или случайные посетители. А некто с платком на лице, глухо ругаясь, монтировкой курочил кассу.

Репортёра и Сергея вытолкали на улицу. Оба успели заметить, как парень с платком на лице, часто окуная кисточку в ведро с краской, любовно подправляет надпись на кирпичной стене мотеля:

«Армия освобождения Уэллса».

Их попросили залезть в фургон грузовичка и сразу закрыли двери. Машина поехала, и Сергей упал на пол, подумав:

«И что там поправлять? По-моему, красиво получилось».

Больше мыслей ни о чём не возникло. Угон самолёта, повешение и спасение — о чём тут после всего ещё и думать? Он просто дышал и пока считал это достаточным в полной темноте фургона.

Через какое-то время фургон остановился, и из темноты зарокотал низкий голос:

— Сергей, живой?

— Да, — сказал он.

— Ты убедился в том, что готов сделать с тобой твой британский друг?

— Да, — хрипло ответил Серёжа.

— Спасти тебя в Англии можем лишь мы, — продолжил голос. — Ты это понимаешь?

— Да! — воскликнул Сергей.

— Вам обоим задание, чтобы деньги Сити пошли за земли западнее Смоленска. Можете отдать свои, если хватит. Это ясно?

— Ясно, — сказал господин Жучирин.

— Понял, — проговорил британец.

— Тогда, репортёр, на выход из фургона, — молвил голос. — И не забудь прикрыть двери.

— А я? — возмутился Серёжа.

— Тебя мы высадим в другом месте, — сказал голос. — Чтоб мистер не знал.

* * *

Выхватил он пистолет и стреляет. В голове кто-то радостно зарычал, я ухожу левее. Выстрел, свистит у шкуры пуля, а мне весело! Враг рывком берёт меня на мушку и стреляет, но я уже в перекате. Противник опускает ствол и палит. А я уже в прыжке, пуля уходит в землю. Он поднимает ствол…

И моя шпага пробивает его глазницу. Кровь и слизь фонтаном, он роняет пистолет. Приземляюсь сбоку от него на четыре точки и поворачиваю морду к Кате. Но там уже всё закончилось…

Враг падает на спину с моей шпагой в глазнице. Его пистолет упал вместе с ним. А я поднимаюсь на ноги и сосредотачиваюсь на выходе из рысьего транса.