Руны поднебесья

– Отец?! – услышал Антон, отрезвев мыслями, будто холодной водой окатили. «Как он мог!? Такое сумасбродство устроил! Вот – гад!»

– А это тебе за то, что продался за деньги! – выкрикнул Ивушкин, вмазав каскадеру под глаз.

– Ты же пообещал, у меня сьемки!

– Прости.

32

Антон вернулся в машину. Он обдумывал и вспоминал, острая мысль работала четко, воспроизводя события. «Отец! Отец! Как же он мог! До чего же ловко актеришки разыграли спектакль: откуда-то ни возьмись появилась машина ДПС, инспектор, продувка, протокол; скорая помощь, носилки. Погибшего увезли… Потом его два часа возили по Москве. Катали, тянули время до отделения… Оперативная работка… В тот момент, глядя на происходящее, он, потеряв присутствие духа, чудовищно недопонимал ситуацию, принимая действительность за чистую монету, веря, что тюрьма абсолютно неизбежна».

«Всех купил папаша! От и до за постановку! Вознаградил за молчание! Еще как вознаградил…, ни один не объявился обиженный, жалуясь, что ему малый кусок достался, чем другим! Все довольные и сытые, продолжили жить, как ни в чем не бывало…»

Затрясло Антона от злости. С невидящими глазами он провалился взглядом сквозь время, сотрясаясь мыслями. Ведь если вдуматься, отец от большого ума хотел его либо упечь в тюрьму…, или чтобы он собирал для него данные, завербовав, обманом.

– Ха-ха-ха, – могилы то никакой нет! – истерично, во всю глотку заржал Антон, перекоробившись лицом, почувствовав неприязнь к отцу, и в тоже время облегчение. «Поэтому, он его не простит, и навсегда отвернется от него.» Горькое чувство огнищем разошлось по телу.

Мимо проезжала машина ДПС, посигналив ему, прогоняя Антона с места. «Слушаюсь!» – одумался Антон, и включив зажигание, тронулся домой.

Он метался по комнатам, как чумовой с неистовым гневом. «Завтра у отца встреча с Георгием Юрьевичем. Ну уж, нет! Дудки ему!» – плавилось Антошкино сердце от обиды, обмозговывая, что делать дальше…

«Надо во всем признаться Юрину Георгию Юрьевичу и его дочери, даже если он не убережет Мальвину, зато она убережет свою компанию в целости и сохранности, держась подальше от этого подлого недочеловека! А после он уедет, куда глаза глядят, и фамилию поменяет на Иванова! Не отец он ему вовсе! Маму жалко, всю свою жизнь на монстра истратила, на высокомерного супостата! И, собственно, все! Может потом его жизнь закончится, а может начнется заново…» – уяснил он для себя.

День погас. Антон лег на одеяло, уставший и обессиленный, свернулся калачиком… «Завтра он поедет на отцовскую встречу, Мальвина проговорилась, где они встречаются. Вот и встретится он со своим отцом глаза в глаза! Встретится…, встретится…, встретится…» – заснул обессиленный Ивушкин каким-то тяжелым, нездоровым сном.

33

Утром занялся рассвет и солнце, обласкивая каждую травиночку, каждый лепесточек, вселяло в них свою жизненную силу. Кучерявые деревца, покачивались в такт ветру, любуясь малооблачным небо, пока бугристые огромные тучи не надвинулись на солнце.

Солнечные лучи разбудили Антона. Лицо землистого цвета, впалые щеки и глаза.

«– Что? Сколько времени?» – спросил он самого себя. «– Двенадцатый час! Эй, собирайся быстрее! Ты должен успеть поставить своего отца на место!» – подгонял сам себя Ивушкин.

Он собирался невпопад, думая, что ему одеть. Собрав кое-как свой внешний вид в целостность, он выметался на улицу. Усевшись в машину, он жадно поглощал воздух, стараясь собраться и сосредоточиться, доехать внимательно и никого не сбить на самом деле. Прибыть к часу он успеет.

В «Ресторане на Болотном» с видом на Москву-реку, заняв серые бархатные кресла, за столиком у окна, собрались участники важных переговоров.

– Здравствуйте, Георгий Юрьевич, вы не один, с прекрасной спутницей? – поприветствовал Марат Филимонович, условно-желательным тоном, своего бывшего друга и будущего делового партнера по бизнесу.

– Мое вам почтение, это моя дочь, Мальвина. Она руководит компанией и мне помогает в делах, – представил умеренно-учтиво Георгий Юрьевич свою дочь.

– Очень приятно, познакомиться, Мальвина. Мы с вашим папой учились в одной армянской школе, в старших классах… Не рассказывал он вам, как мы школу прогуливали? – оживленно повел он разговор, искушенными глазами водя по партнеру и его дочери.

– Нет, папа не вдавался в такие подробности, – не сильным голосом сказала Мальвина, перебирая в цепкой памяти, не отец ли Антона сидит перед ней?

– Прошу заметить и поправить…, костры жгли, а прогуливать, не прогуливали…, – заступился за себя отец Мальвины, немного посмеиваясь и его глаза засветились по-молодому.

– Я шучу. Конечно нет, – вежливо отступился Марат Филимонович. – Школа не простила бы нам прогулы, а потом мы оба уехали в Москву, где наши параллельные дороги разошлись и затерялись на какое-то врем, – немного вдался он во вспоминание ведя красными губами и черным усом, – но это в прошлом, а теперь мы решаем будущее, так что я вас благодарю, что пришли и рад встрече…

– Спасибо, взаимно, – следила за ним дочь Георгия Юрьевича, догадавшись. Перед ними сидел Ивушкин старший.