Руны судьбы

Каждый дом обязан быть тёплым, а в холодную пору особенно, иначе это не жилище, а так, не разбери-поймёшь. Убежище от снега, может быть, от ветра, но и только. В камине или в печке должен гореть огонь, чтобы можно было приготовить ужин, чтобы блики мягко освещали комнату, плясали на оконных стёклах. Чтобы можно было сесть поближе к огню на лавку, а ещё лучше в кресло, развалиться, вытянув ноги, откинуться назад, взять в руки кружку с чем-нибудь горячим и всеми фибрами души впитывать блаженное тепло жилого дома…

А этот дом был необитаем и давно заброшен. Фриц понял это сразу – по пушистому ковру из пыли на полу, столе и подоконниках, по плесени на стенах, по грязным стёклам в окнах, по тугой трескучей паутине, липнущей к лицу, по затхлому дыханию сырости из углов, но прежде всего – по холоду, царившему тут безраздельно.

Фриц страшно устал. И сильнее всего его почему-то измотали усилия, с которыми он безуспешно пытался погасить свечу. Сейчас он чувствовал себя так, будто на плечах у него сидел ещё один Фриц. Внутри всё съёжилось. Идти до дома травника пришлось недолго, но эти несколько кварталов мальчишка прошёл на одной силе воли и к концу пути уже едва волочил ноги, лишь изредка сквозь полудрёму проверяя, на месте ли свёрток с Вервольфом и портрет, на который, кстати, травник даже не взглянул. Сам же Лис, который с момента их встречи поглядывал на мальчика с тревожной озабоченностью, видимо, на полпути переменил своё решение уйти из города. Поначалу они и правда шли куда-то к южной башне, но потом свернули в лабиринты заново отстроенных кварталов. Золтан начал было говорить, что здесь опасно, на что Лис отмахнулся, и тот умолк. Почему здесь опасно, Фриц понять не мог: улицы были просторные, над головой проглядывало усыпанное звёздами небо. Наконец, когда силы готовы были совсем оставить Фрица, Жуга остановился в маленьком проулке возле старого двухэтажного дома с закрытыми ставнями, повозился с замком, после чего вошёл и жестом пригласил обоих следовать за ним.

Когда они с Золтаном вошли, внутри уже горела свечка. К этому времени Фриц уже мало что соображал. Большая комната с остатками не то прилавка, не то трактирной стойки была пуста. Дом дышал тишиной, смотрел на Фрица старыми, подслеповатыми глазами двух зеркал и волчьей головой, прибитой к стене. Пахло пылью, плесенью и отсыревшей штукатуркой. Камин, стол, стулья, две скамейки, кресло и вытертый ковёр на полу мало помогали – дом не выглядел жилым. Скорее, возникало ощущение, что раньше тут помещалась какая-то лавка. Пока травник и его приятель шуршали наверху, осматривая двери и окна, Фриц, объятый чувством безопасности, облюбовал большое кожаное кресло у камина и забрался на него с ногами, благо при его росте сделать это оказалось проще простого. Кресло ужасающе скрипело, края подушек пообгрызли мыши, из прорех торчали волосы набивки, но мальчишка не обращал на это внимания. Его ещё хватило на то, чтоб выложить на стол кинжал в тряпице и портрет, но и только: когда Жуга и Золтан с одеялами спустились вниз, Фриц уже спал.

– Перенесём его наверх? – предложил Хагг.

Жуга покачал головой.

– Не надо. Слишком холодно. Пускай спит у огня.

Он развернул одеяло, накрыл им мальчишку и затеплил камин. Дрова и уголь лежали рядом, припасённые заранее. Жуга на этот раз не пользовался колдовскими штучками, но всё равно огонь у него разгорелся удивительно быстро. Когда пляшущие язычки немного обогрели комнату, он сбросил плащ, развязал свой мешок и стал выкладывать на стол провизию, закупленную им в трактире: две холодные курицы, штук восемь зимних яблок, лук-порей и три большие бледные лепёшки – хозяин «Синей сойки» не любил поджаристые. Еда была простая, совершенно городская, и лишь пучок маринованной черемши давал понять, что травник странствовал и в сельской местности.

– У меня есть вино и сыр, – сказал Золтан. – Будешь?

– Давай, – буркнул Жуга.

Бутылка стукнула об стол.

– Здесь безопасно?

– Никто не войдёт в этот дом, – загадочно ответил травник.

– А как насчёт выйти? Или у тебя на этот счёт есть какие-то свои соображения?

– Может, и есть, – уклончиво ответил тот. – А может, и нет. Чего ты там возишься?

– Сейчас… Никак ножа не отыщу…

– Вон там, на полке. Говорят, – продолжил он после паузы, – что у пьяных и влюблённых есть свой ангел-хранитель.

– Да уж, – усмехнулся Хагг, – нам бы сейчас он тоже не помешал.

– Ну что ж, – подвёл итог Жуга, – влюбляться нам с тобой, друг Золтан, поздновато, да и не в кого, остаётся только надраться как следует. Чего ждёшь? Давай открывай.

Золтан что-то проворчал насчёт отсутствующих кружек, в два удара выбил пробку, сделал несколько глотков и вытер рот рукой. Передал бутылку травнику. Жуга, по-прежнему сидевший на корточках у камина, рассеянно глотнул из горлышка, разломил лепёшку и уставился в огонь. Позади него, в кресле, устало посапывал Фриц.

– Чего тебя понесло сюда? – спросил Хагг.

– У меня не было другого выхода, – пожал плечами травник. – Парень вот-вот бы упал. Он совершенно не умеет рассчитывать силы.

– Зачем же ты заставлял его гасить свечу?