Руны в глазах

Оля перестала меня бояться. Сидела рядом, искренне спрашивала всякие глупости, открыто смотрела лучистыми глазками и внимательно слушала. Мне стало важно, чтоб она с интересом слушала. И я констатировал себе, что она вне моей плоскости, словно мы двумерные и не пересекаемся.

Мне, оказывается, важно узнать, что есть на свете дом и любовь, а Олю пугает и завораживает, что где-то идёт война. Для Оли война всегда где-то. Где она, там дом и любовь…

Удивительно просто мы оказались в койке. Лидер рысей Тимофей сказал, что это очень важно для клана маленького сына. А я симпатичный и добрый. Мне совсем не оставалось другого выхода! Я был с ней самым симпатичным и добрым большим котом пониженной пушистости. И совершенно не использовал магию.

Проснулся в шесть утра, и она сразу поднялась. Я пошёл в душевую, а она проверить малышей. Я устроил себе зарядку, Оля готовила завтрак. Когда я закончил водные процедуры, меня пригласили к столу.

После омлета с ветчиной и зеленью я пил из большой кружки какао, раздался звонок. Оля подорвалась к дверям, так пришла шофёр Света доложить, что машина ждёт меня у подъезда. И Оля сказала, что я сейчас выйду.

Я пил какао и думал, что ни разу не бином Ньютона. Нетрудно догадаться, что я затащу Олю в койку, утром поеду в Центр, и мне понадобится машина. Немного смущает уверенность, но, учитывая обычную рысью наглость, всё нормально.

Допив какао, я вытерся салфеткой и прошёл в прихожую. Оделся, поцеловал на прощание Олю и вышел из квартиры. Спустился по лестнице, «Москвич» действительно стоял у подъезда.

Я забрался на заднее сиденье справа, хлопнул дверцей и пожелал Свете доброго утра. Она тоже пожелала мне доброго утра и поехала вперёд.

Я сделал безразличное лицо, привычно уже рыпнулись возникать мысли. Не! Я, конечно, очень вовремя узнал, что любовь может быть такой… домашней… милой… простой…

Но я военный на войне. Даже в мирной Москве я на войне, и нет для меня никакой любви. Ну, узнал, что любовь бывает вот такой, и забыл. Чтоб просто не свихнуться, оставаться нормальным военным. Хладнокровным. Безжалостным. И несчастным…

В общем ехали спокойно, никуда не опаздывали. Бояре вообще редко опаздывают, больше немного задерживаются, а в этот раз я мог пропустить даже завтрак. Света уверенно перестроилась в правый ряд, после перекрёстка со светофором нам поворачивать направо.

Загорелся красный, мы остановились. За нами вставали другие машины, по тротуару деловито шли мужчины и женщины в зимних пальто…

По нервам полоснуло чувством опасности и отчаянной злобой. Не задавая вопросов, я со своего места уже в рысьем трансе падаю головой к левой дверце и ору:

— Ложись!

В машину ударили первые пули, справа раздался грохот автоматов и чьи-то стоны. Пули вонзились Свете в висок и плечо, она успела только удивиться. Моя голова врезается в дверцу и выносит замки. Дверь приоткрылась, я лечу в щёлку и успеваю увидеть, как мимо пролетают куски обшивки и детали запора.

Тресь! Упал на асфальт и качусь дальше, ведь стрельба ещё не окончена. В «Москвиче» кто-то старательно добавляет пулевых отверстий, а я вращаюсь под остановившимся слева внедорожником. Повезло, что он высокий. Мне повезло, а его водителю не особо — лежит с простреленным виском на руле. Пассажиров не видно.

Встаю на полусогнутые, и уже в руке родной «Парабеллум». Целиться мне не пришлось, стрельба стихла и завизжали покрышки. В «дрифте» по тротуару выехал «Москвич» и принялся набирать скорость.

Он успел разогнаться и проехал бы перекрёсток, но стоило ему оказаться в относительно свободной зоне, в него с трёх направлений врезались внедорожники с усиленными для таких маневров бамперами.

Открылись дверцы машин, выскочили парни с винтовками, навели на дверцы супостатов. Один с пистолетом бочком и в раскоряку приблизился сзади к задней дверце, рывком открыл. Показалось чьё-то тело в сером пальто, уронило руку. К автомобилю подошли ребята с носилками.

К нашему прострелянному «Москвичу» подбежал некто в штатском с автоматом в руках. Открыл переднюю дверцу и заглянул внутрь. Понятно, что меня не увидел и позвал:

— Боярин Большов! Ты где⁈

— Не твоё дело, — вежливо ему отвечаю. — Ты у меня на мушке. Медленно положи автомат на капот… теперь медленно обойди «Москвич» спереди. Вынь удостоверение. Держи его в вытянутой руке…

Парень приличный маг и, судя по корочкам, целый старший лейтенант Рыбин Валерий Яковлевич. Само собой Совет обороны, управление по Московскому княжеству чего-то с длинной и заковыристой аббревиатурой. Я к нему подошёл и сказал не так официально:

— Мне бы прямо сейчас добраться до старого Корпуса. Там всё можно обсудить. И убирай уже удостоверение, Валера.

Глава 8

Валерий убрал удостоверение, взял с капота автомат и буркнул:

— Иди за мной.

Он проводил к другому чёрному «Москвичу», что стоял за нашим через две машины. В салоне за рулём сидел один незнакомый молодой человек. Я уселся на заднее сидение, Валера устроился спереди, положил автомат на колени и сказал водителю:

— Поехали в танковый Центр.