Руны Вещего Олега

– Мост и ворота! – зычным голосом повелел князь и махнул десницей. Мост почти упал на оставленные со вчерашних приступов мостки и брёвна хазар, на их трупы, что усеяли пространство между частоколом и рвом, плавали во рву и лежали за ним на большой площади, бывшей в мирное время Торжищем Чернигова. С напором и яростью, будто стрелы, выброшенные тугой тетивой, ринулись черниговцы, не ведая точно, в самом ли деле то подоспела нежданная подмога из Любеча или Лиственя, или это хитрость коварных хазар. Тучи калёных стрел из-за частокола на краткое время свистящим пологом прикрыла сверху рвущихся в бой северян. Несколько мгновений – и вонзились копья черниговцев в деревянные щиты хазар. Скрестились клинки, завертелись кистени супротивников, сминая кожаные и железные шеломы, ломая кости, круша суставы и калеча лошадей. Чёрный вихрь безумства смертельной сечи взвился и закрутился над градом.

Прорубаясь сквозь частые ряды хазар, Жлуд вдруг узрел впереди, шагах в десяти, знакомую крепкую и быструю в движениях стать боярина Негоды, который был на острие клина облачённых в железо воинов. У князя разом отлегло от сердца, и он радостно возопил, ещё с большей силой опуская свой меч на хазарские кожаные панцири и железные кольчуги. Значит, не ловушка, но кто же эти вои, это никак не любечцы, – промелькнула мысль и тут же исчезла, сожжённая пламенем схватки жизни со смертью.

Князь Ольг в сопровождении богатырского начальника личной сотни Руяра, с охоронцами и воеводой шёл средь поверженных тел и возов, нагруженных разным скарбом, награбленным хазарами, да возов с данью, которой хазарам оказалось мало. Рядом шёл князь северян со своим молодым боярином.

– А где их тархан, мои вои его не взяли, а твои, княже? – спросил Ольг у Жлуда.

– И мои о таком улове не докладывали, – ответствовал князь северян.

– Неужто ушёл, ведь кажись, никого не выпустили? – С сомнением в голосе молвил начальник Варяжской дружины Фарлаф.

Они продолжили обходить недавнее поле битвы. Негода рассказывал, как он неожиданно встретился с киянами.

– Мы за охраной полонников наблюдали, мыслили, как нашим помочь. Сам лагерь полонённых отдельно от стана хазарского расположили, может, чтоб воины не отвлекались или рабов не попортили. Тут как раз посланник сего тархана пожаловал, мы его по-тихому взяли, допрашивать начали. А тут с восхода кто-то появился, будто тени бестелесные. Думаем, коли подмога хазарам, так чего среди ночи и тайком? Едва врукопашную не схватились, да вовремя разобрались. Оказалось, это изведыватели киевские. Тогда мы вместе кое-что и придумали. В общем, под видом хазар посыльные киевские к охране поехали и повелели от имени тархана вести пленных по восточному пути от града, да как раз на войско князя Ольга и вывели, – радостно поведал молодой боярин.

Вдруг чёрная клубящаяся сила, что витала над поверженным хазарским станом, из рассеянной превратилось в почти зримый образ чёрной змеи где-то совсем рядом. Князь остановился, за ним остановились охоронцы и северяне. Князь обвёл окрестья пронзительным взором и, чуть помедлив, направился к сбившимся в тесную кучу хазарам, охраняемым суровыми киевскими варягами. Подойдя к угрюмо глядящим пленникам, Ольг повелел хазарам выстроиться в одну линию. Он некоторое время стоял около, а потом подошёл к одному из них, одетому в простой грязный халат и рваные ичиги из сыромятной кожи, разбухшие от сырости и грязи. От взгляда пронзительных зелёных очей хазарин испуганно ссутулился, глядя себе под ноги.

– А ну-ка, брат Скоморох, погляди внимательного на сего хазарина и спроси, кто он таков, – повелел князь изведывателю. Низкорослый изведыватель стал задавать пленнику вопросы на хазарском. В ответ тот зачастил, заикаясь от страха.

– Речёт княже, что он не воин, а простой погонщик, что у него ничего нет, а в обоз пошёл заработать хоть что-то для детей, которых у него пятеро, пощадить его просит.

– Что скажешь о нём сам, брат Скоморох?

– Да что тут говорить, врёт он всё, речь у него хоть и хазарская, да с жидовинским выговором, чело холёное, хоть и измазано крепко. – Изведыватель свойственным ему быстрым движением неожиданно захватил руку пленника и повернул её ладонью к князю. – Вот ручонки-то у погонщика, что у девы красной, а должны быть грубые и потрескавшиеся от конского пота, сыромятных ремней, солнца да холода. – Вторым движением изведыватель рванул ворот халата и распахнул его. Большая златая цепь с искусным знаком и драгоценными каменьями висела на покрытой гусиной кожей груди пленника. – Разумею, княже, это и есть тархан Исайя. Теперь полонников допытаем, и всё ясно будет, – молвил шустрый изведыватель и, отойдя от пленника, принялся вытирать руки пучком мокрой соломы, что торчала из стоящего подле воза.

Пленные хазары даже не пытались отпираться и все указали на тархана Исайю, который успел во время сражения переоблачиться в рубище обозного погонщика.

– Тебе участь тархана решать, – молвил Ольг князю Жлуду. – Можешь казнить, можешь выкуп с его родичей взять.