Руны Вещего Олега

Помощник начальника теремной стражи прошёл к князю и что-то негромко молвил, склонившись так, чтобы не слышали остальные, сидевшие за широким дубовым столом. Ольг, занятый разговором с темниками, сначала согласно кивнул на слова охоронца, а потом с удивлением обернулся к нему:

– Как ты сказал, чей сын?

Сидевшие за столом смолкли и, вслед за Ольгом, повернули головы к вошедшему охоронцу.

– Твой, княже… – повторил помощник начальника теремной стражи, замявшись под пристальными взорами. – Так он сам речёт…

В нависшей тишине Ольг поглядел на столешницу перед собой, потом окинул своих военачальников, не пронзительным, как обычно, а словно бы вопрошающим взором. Темники впервые узрели всегда собранного князя несколько растерянным.

* * *

Младший сын Велины был плодом её любви и мести непокорному воеводе Ольгу. Она не была уверена, что зачала именно от него в ту единственную их горячую, как пожарище, ночь. Но так хотелось верить, особенно когда прознала, что Ольг-таки стал князем. Кто ведал тогда, в далёкой юности, что этот простак и бессребреник Ольг, глядевший на неё, Велину, очарованным взором, займёт Новгородский трон, а её отринет? Всё случилось, как она хотела и страстно мечтала, но… без неё! От этого и вовсе худо становилось на душе, хотелось выть от злобы и бессилия. А он ещё, словно в отместку ей, даже не женился, хотя не пастор и обета безбрачия не давал. Она так стремилась стать княгиней, что вышла за Вадима, а потом подталкивала мужа к мысли, что трон Гостомысла должен быть непременно его, а не этого разбойника-лиходея из Вагрии Рарога. После гибели своего мужа Вадима Храброго она пыталась отравить Рарога, чтобы Ольг стал князем и женился на ней. Но… всё обернулось иначе. Ольг со своей сестрицей, проклятой лесной колдуньей Ефандой, спасли ненавистного Рарога, а её отправили в ссылку в Изборск, к родителям. Конечно, она не бедствовала, отец, богатый купец, после гибели Вадима прихватил всё его имущество, но никакие блага телесные не дают покоя душевного. Может, даже, коли б жила в нужде и ежедневно была занята трудом, чтобы прокормить себя и двух детей, было бы легче позабыть обиды… А так, в тёплом кубле и достатке, она вскармливала и холила свою будущую расплату и месть.

Вся боль, вся несостоявшаяся любовь и безмерная обида изливались на младшего сына, намеренно названного Олегом, хотя крещён он был Александром.

Она по-своему любила его, заботливо пестовала, находила ему лучших учителей, как в деле воинском, так и в языках, науках разных, счёте и письме.

Старший сын Велины, Андрей, ревниво относился к такой заботе матери о младшем брате, считая себя обделённым материнской любовью, и часто между погодками вспыхивали свары, переходящие порой в жестокую драку с шишками, синяками и разбитыми носами.

Впервые о том, что он не сын Вадима, Олег узнал от брата, который случайно подслушал разговор деда и бабки. Лет тогда ему было двенадцать, он крепко обиделся и поколотил брата. Мать первый раз убедила его, что это неправда, что Андрей не так понял бабушку и деда, что это он просто назло придумал, и отец у них один – Вадим Хоробрый, внук самого князя Гостомысла, а они, стало быть, его правнуки, и оба княжеской крови, а потому более драться меж собою не должны. После того Олег стал прислушиваться к тайным разговорам, желая сам разобраться, что в тех речах правда, а что ложь. Потому, когда в один из ярых весенних дней мать наедине завела разговор о том, что отец его всё-таки не Вадим Хоробрый, а сам Ольг, князь Новгородской, а теперь и Киевской Руси, он не удивился и воспринял слова матери молча. Она долго рекла про то, как несправедливо поступил воевода, бросив её несчастную с детьми, жаловалась, что он её не желает знать и вестей никаких за эти годы не подал. Однако сына своего он, как отец, обязан воспринять и заботиться о нём, ибо не место княжичу прозябать в дыре Изборской. Мать плакала и жаловалась, но Олега-младшего отчего-то это мало тронуло, поскольку он привык к её постоянным сетованиям. Кто знает, чем бы всё закончилось и когда, ежели б не случай.