Рус

Западно-франкский король запнулся на полуслове, и я увидел, как у него порозовел длиннющий нос.

- Ты кто? – грозно спросил Карл Лысый.

- Викинг Лин, - представился я.

Видимо, он предполагал, что Эриспоэ сопровождает знатный бритт, поэтому не сразу нашел, что сказать, потому что ссора с викингами явно не входила в его планы.

- Надеюсь, ты христианин? – пришел ему на помощь Актард.

- А ты? – задал я встречный вопрос, чем вогнал епископа в непонятное.

Выведи собеседника из состояния равновесия, чтобы легче было навязать ему свою волю.

Выполнив первое условие, я приступило ко второй части:

- Мы сюда пришли не для того, чтобы слушать, какие мы сильные – это мы и без вас знаем! – а для того, чтобы обсудить, какие еще земли, кроме захваченной Бретонской марки, получим и сколько заплатите серебра и золота за то, чтобы мы не продолжили наступление.

На самом деле Эриспоэ уходить далеко от своей родины не собирался, как и требовать что-либо в придачу к Бретонской марке, но начинать торг надо с более высокой позиции, чтобы получить хотя бы то, что хочешь.

Карлу Лысому мои слова очень не понравились, поэтому собрался сказать мне что-то такое же неприятное.

Епископ Актард произнес тихо:

- Aequam memento rebus in arduis servare mentem. (лат.: Сохраняй присутствие духа в затруднительных обстоятельствах.)

Ему, наверное, известно, что Эриспоэ не владеет латынью, а дикому викингу и вовсе не положено знать ее. Я всем своим туповатым видом убедил его в этой мысли.

Западно-франкский король отхлебнул вина из кубка, скинул отрицательные эмоции, после чего продолжил изображать доброго следователя. Роль злого досталась епископу, который время от времени еще и давал на латыни советы своему сеньору. Эти советы помогали мне понять, за что они готовы стоять на смерть, а в чем уступят, благодаря чему хорошо исполнял взятую на себя роль злого следователя и помогал Эриспоэ быть добрым. Впрочем, предводитель бриттов не знал этого, просто говорил то, за что не получал под столом удар ногой по ноге.

В итоге после двухчасовых переговоров пришли к промежуточному варианту, который следовало обдумать и завтра утвердить, если не возникнут какие-нибудь непонятки. Карл Лысый предложил себя в крестные отцы Конана, сына Эриспоэ, благодаря чему оба становились членами королевской семьи. Крестный отец сейчас – не абы кто, а близкий родственник. Как член семьи, Эриспоэ получал титул принцепса (принца) и, номинально оставаясь вассалом западно-франкского короля, превращался в независимого правителя королевства Бретань, в которое будут входить графства Ванн, Нант, Ренн, западные окраины графств Мэн и Анжу, где компактно проживают бритты, а также северная часть графства Пуату вместе с городом Резе, который находился на левом берегу Луары напротив Нанта и был как бы его спутником. Взамен Эриспоэ должен был поклясться не только не нападать на своего сеньора, но и не пропускать его врагов через свое королевство и вернуть епископу Актарду кафедру в Нанте, что, как я понял, было платой последнему за помощь в переговорах. Ламберт, бывший граф Нанта, не получал ничего. Вопрос с ним должен был решить Эриспоэ. Как и расплатиться с викингами.

Вернувшись в наш лагерь, предводитель бриттов провел переговоры с Ламбертом и Рериком Священником. Первому он пообещал отжатые территории Анжу и тайную помощь в завоевании всего графства. Второму – заплатить каждому викингу по фунту серебра, ярлам – по три, конунгам – по пять, а великому конунгу – десять. Больше денег в казне бриттов не было. С учетом богатой добычи, взятой при Женглане, поход викингов можно было считать очень удачным, поэтому Рерик Священник согласился.

На следующее утро Эриспоэ подтвердил согласие подписать договор на вчерашних условиях, после чего поклялся в церкви в присутствии многочисленных свидетелей быть преданным своему сеньору, облобызался с ним. Вернувшись в то помещение, где велись переговоры, обе стороны заверили договор, написанный в двух экземплярах на пергаменте черными чернилами с буквицами красного цвета. Один экземпляр Карл Лысый торжественно вручил Эриспоэ.

- «Barbarus has segetes» (лат.: Варвар овладеет этими посевами), - тяжело вздохнув, процитировал епископ Актард строку из «Буколик» Вергилия.

- «Barbarus his ego sum, quia non intellegor ulli» (лат.: Здесь я варвар, потому что никто не понимает меня), - произнес в ответ я строку из «Скорбных элегий» Овидия.

Если бы я врезал епископу Атарду в рыло, эффект был бы, наверное, намного слабее. Западно-франкский король и священнослужитель уставились на меня так, будто раньше считали немым от рождения. Только предводитель бриттов продолжал счастливо улыбаться, будто первым понял комизм ситуации.

Карл Лысый заржал так, что охрана из четырех воинов, стоявшая у входной двери, схватилась за мечи. Продолжая хохотать, западно-франкский король согнулся и захлопал ладонями по бедрам. Смех его был таким заразительным, что захихикали даже охранники и епископ сменил кислую гримасу на подобие улыбки.

Отсмеявшись и вытерев выступившие слезы, Карл Лысый поинтересовался на латыни: