Русь и Франция. Тайны средневековых рукописей

Кроме чудесных свойств хлеба из лебеды в этом рассказе обращают на себя внимание несколько интересных деталей. Некоторым из них есть параллели в материалах из западноевропейской истории ,используемых Ле Гоффом. В рассказе о Прохоре Лебяднике приведен рецепт той пищи, которую можно использовать во время голода -это лебеда. В хронике Рауля      Глабера (XI век) описывается, как «многие люди извлекали из почвы белую землю, похожую на глину, примешивали к ней немногоого муки, соли, отрубей и пекли из этой смеси хлеб». «Очень сильный голод в Моравии и Австрии, многие умерли, ели корни и кору деревьев(1263 г.). «В Австрии, Иллирии и Каринтии был такои сильныи голод, что люди ели кошек, собак, лошадей и трупы». «Потребление недоброкачественных продуктов -травы,испорченной муки, вообще негодной пищи, иногда даже земли, не считая человеческого мяса… влекло за собой болезни.»Во время голода происходили и случаи канниализма.

Другой мотив, встречающийся и в западноевропейских хрониках, и в патерике,– это дороговизна продуктов, спекуляция богатых людей и взаимоотношения праведника со светской, княжеской властью, возмущения горожан. В рассказе Патерика «глад крепок>, «усобицы», «рати» от половцев автор считает наказанием за насилия князя. Голод, отсутствие соли возникли в результате рати Святополка , произошедшей из-за коварного ослепления Святополком князя Василька. Страшное преступление сильно поразило современников. Бог, по мысли автора, «наводить на ны овогда глад, овогда же рати за неустроение сущаго властелина», «делающе злаа и неподобнаа дела предани будуть злым и немилостивым властелином грех ради наших».

Эта яркая нравственная оценка и повышенная эмоциональность является особенностью в описании голода в литературе Древней Руси. В ней встречаются и другие мотивы, свойственные западноевропейским хроникам: страшные изображения множества трупов на улицах городов, которых не успевают предать земле, и уход, или изгнание голодающих в другие земли. Сцены «очищения от голодающих» ярко запечатлены в легенде о Гамельнском крысолове-флейтисте и в итальянском сборнике XIII века «Новеллино». Власти позвали бедняков на корабли, обещая хлеб, и отправили всех в Сардинию. Там не было голода, а в Генуе таким образом прекратилась дороговизна.

Чаще всего изображения голодных лет встречаются в новгородском летописании. Новгородская республика, расположенная на севере, особенно зависела от погодных условий и привоза зерна. Поэтому эффективным средством в борьбе князей с Новгородом был захват Нового Торга, современного Торжка, через который подвозили зерно в город. На примере описаний голода в Новгородской летописи интересно рассмотреть, как для постоянных мотивов находится особое средство художественного воплощения. Такое явление древнерусской поэтики, как синонимические перечисления экспрессивных существительных, отображающих скорбь и другие трагические чувства человека, придают особенную выразительность сценам голода. Прием перечисления эмоционально окрашенных существительных уходит корнями в переводную книжность и фольклор (грустьтоска, тоска-кручина), но в новгородском летописании выполняют необычные художественные задачи.Большинство_эмоциональных перечислений лаконичны и являются парными сочетаниями (повторяются лишь два существительных). Например, «Новегороде печаль и въпль»3 Поражает ритмическая выразительность и целостность стилистических формул такого рода. В них проявляется безукоризненное чувство ритма. Если книжник распространяет высказывание «Новегороде печаль и въпль» словом плач, то он удлиняет фразу добавлением «по городам и селам>>. Если летописец пишет «О велика скорбь бяше в людях», он заканчивает коротким «и нужа». Но если хочет поставить не один, а подряд два эпитета «великий» – «И велик мятеж, и велика беда», он обязательно находит более длинную концовку, разрешающую ритмическое равновесие. Можно предположить, что такая афористическая законченность обусловлена многократным повторением подобных формул в устной традиции. Но художественное мастерство проявляется не только в совершенстве самой стилистической формы афоризмов, но и в особой художественной значимости их.

Почти все они встречаются в описаниях голодных смертей в Новгороде. Трагическая сила этих отрывков, художественная острота и законченность поразительны. Рассмотрим, как она достигается стилистически. Сочетание «туга и беда» фигурирует в описании голода под 6636 (1128) года: