Русь и кочевники

Таким образом, отвод русских войск от Угры начался немедленно после ледостава, т. е. с 26 октября. С военной точки зрения этот маневр вполне объясним. Угра перестала быть преградой для ордынской конницы, и растянутая линия русских полков становилась уязвимой для ордынских ударов. Фактически Ахмед-хан, сосредоточив в одном месте подавляющие силы, мог бы легко прорваться почти на любом участке берега, и русское войско сразу бы оказалось в тяжелом положении. Оттянув полки сначала к Кременцу, а затем к Боровску, великий князь приготовился дать сражение в выгодных для себя условиях.

Ахмед-хан не двинулся через оголенную Угру, хотя всего две недели назад просил «дать берег» для битвы. О причинах такой пассивности предводителя Большой Орды, когда перед его войском уже не было водной преграды, хорошо говорил С.М. Соловьев: «Казимир не приходил на помощь, лютые морозы мешали даже смотреть, и в такое-то время надобно идти вперед на север с нагим и босым войском, и прежде всего выдержать битву с многочисленным врагом… наконец, обстоятельства, главным образом побудившего Ахмата напасть на Иоанна, именно усобицы последнего с братьями, теперь более не существовало»[625].

Летописная версия о том, что оба войска, «страхом гонимы», одновременно отошли от Угры, представляется нам недостоверной. Вологодско-Пермская летопись прямо утверждает, что «прочь царь пошол от Угры в четверг, канун Михайлову дни», т. е. накануне 7 ноября[626]. Ту же дату называет и Разрядная книга: «побежал от Угры в ночи ноября в 6 день»[627]. С этой датой соглашаются и исследователи (М.Н. Тихомиров, П.Н. Павлов). Сведения же некоторых других летописей (Московский летописный свод конца XV в., Новгородская IV и Владимирская летописи) об отступлении Ахмед-хана 11 ноября относятся, вероятно, не к самому отходу, а ко времени получения известий об этом в великокняжеском стане под Боровском.

Отступление от Угры планировалось Ахмед-ханом заранее, судя по тому, что он «полон отпусти за многи к Орде». Конное же войско ордынцев покинуло район Угры поспешно. Ахмед-хан даже не «поиде», а «побежал от Угры в ночи». В.Н. Татищев добавлял, что ордынцы при бегстве побросали обозы: «хан помета вся тяжкая». Маршрут отступления Ахмед-хана прослеживается по летописям: он «пройде Серенек и Мченеск»[628].

На обратном пути ордынцы пробовали разграбить пограничные русские земли, но неудачно. По словам летописца, Ахмед-хан «московские земли нимало не взял, развее прочь идучи, приходил царев сын Амуртоза на Конин да на Нюхово, пришед в вечере, а князь великий отпустил братию свою, князя Ондрея да князя Бориса да князя Ондрея Меншого со множеством воевод своих». Ордынцы «ночи тое поимаша человека и начата мучити его, а спрашивая про великого князя, он же муки не мога терпети, и сказа им, что князи близко». Поэтому они «не могы зла сотворити месту тому и побеже тое же ночи на ранней зоре, а князи приидоша на станы его на обед»[629].

Действия русской конницы по преследованию ордынцев показывают, как смело Иван III переходил от оборонительных действий к наступательным. Да и стоит ли вообще осуждать великого князя за оборонительный план войны?

В сложной международной и внутренней обстановке Иван III принял оборонительный, «самый надежный» план войны — в полном соответствии с законами военного искусства. Принял, последовательно провел в жизнь и добился победы с минимальными потерями.

2

В исторических сочинениях прошлого столетия настойчиво проводилась мысль, что «высвобождение» России из-под власти ордынских ханов произошло будто бы «само собой» без особых усилий со стороны Ивана III и во всяком случае, без большой войны. Даже те историки, которые высоко оценивали его государственную и дипломатическую деятельность, считали Ивана III нерешительным полководцем, даже чуть ли не трусом и искали причины победы над Большой Ордой в ее «самораспаде», в «дипломатическом искусстве» Ивана III или вообще «в благоприятных обстоятельствах».

В первом обобщающем сочинении по русской военной истории, изданном в 1839 г., война 1480 г. представлена в таком виде: ордынцы «в виду россиян стали искать переправы через Угру», но, потерпев неудачу, отступили «версты на две для собрания съестных припасов», «около двух недель прошло с двух сторон в бездействии», а затем «вдруг каким-то чудом обе армии побежали одна от другой без малейшего с чьей-либо стороны нападения». И как итоговая оценка событий 1480 г. высказывается мысль, что Ивану III «провидение предоставило свергнуть навсегда это иго, которое в последнее время, конечно, было уже только мнимое (курсив автора. — В.К.), а не действительное»[630].

В дальнейшем рассуждения о «мнимом» характере ига и о «мирном высвобождении» России из-под власти ордынских ханов были подхвачены многими дореволюционными историками.