Русь и Рим. Сенсационная гипотеза мировой истории. Т. 1

Со смертью Каракаллы (после кратковременного правления вольноотпущенника Макрина) власть переходит в руки Юлии Месы, родственницы Каракаллы. Рядом с Юлией Месой «на вторых ролях» – ее дочь Мамея. Юлия Меса возводит на престол своего старшего сына Вария Бассиана (Марка Аврелия Антонина) – Гелиогабала; он в полном подчинении у Юлии Месы. Правил 4 года (218–222). Убит. Юлия Меса передает власть Александру Северу, мягкому и нерешительному человеку, бывшему орудием в ее руках. Правил он 13 лет (222–235). Юлия Меса убита в 234 году. В конце ее правления начинается война с персами на Востоке. Через три года после смерти Юлии Месы начинается продолжительная война с готами (Готская война 238–251 годов).

Средневековье

После смерти Теодориха власть переходит к Амалазунте (Амаласунте), его дочери. Она возводит на престол своего сына Амалариха; последний в полном подчинении у Амалазунты. Правил 5 лет (526–531). Убит. Власть переходит в руки Аталариха – второго ставленника Амалазунты, также находившегося в ее полном подчинении. Правил 8 лет (526–534). Амалазунта убита в 535 году. В конце ее правления начинается война на Востоке с Константинополем и персами. Это начало знаменитой Готской войны VI века.

К о м м е н т а р и й. Юлия Меса и Амалазунта – наиболее выдающиеся женщины в истории Римских империй Цезаря и Диоклетиана. Только они возвели на престол римских императоров. Их имена довольно близки, что особенно заметно в неогласованной форме: ЛМС – МЛСНТ.

Параллелизм обнаруживается и дальше, но его изложение затруднено, так как в нем сцеплены между собою два периода тяжелых гражданских войн, история которых отрывочна и весьма запутанна. Важно отметить одно: эта цепь повторений по необходимости должна прерваться, поскольку, пройдя насквозь историю Империи Цезаря, мы вплотную приблизились к 270 году, – круг замыкается, и надо вновь возвращаться к началу нашего изложения, теперь уже к истории Империи Диоклетиана. Понятно, что состыковать два идущих подряд описания одинаковых исторических процессов непросто, и единственный разумный вывод для древнего хрониста заключается в том, чтобы сделать их самостоятельными, самозначащими главами исторической эпопеи, так чтобы на стыке их не осталось ничего интересного, внятного и значительного, изобразить исторические эпохи так, чтобы одна из них после долгой агонии скончалась и тогда другая могла бы начаться практически самостоятельно, без глубоких причинно-следственных связей с предшественницей. В самом деле, период 240–270 годов, отделяющий Империю Цезаря от Империи Диоклетиана, в традиционной истории выглядит как время наибольшего углубления политической анархии, так что к моменту прихода к власти Клавдия II в 268 году единой Империи уже фактически не существовало, и можно утверждать, что 270 год является годом начала «восстановления Империи» после ее «развала».

Итак, мы мысленно обозрели только один из нескольких десятков параллелизмов, обнаруженных в европейской и библейской истории, причем даже не из числа основных – из вторичных. Однако он один из самых длительных и интересных. Хотелось бы надеяться, что читатель сам смог убедиться: такая цепь совпадений случайной быть не может. Она – результат искажений реальной истории, не обязательно умышленных и злонамеренных, результат дилетантской, неквалифицированной (если рассматривать в аспекте профессиональном) работы какого-то средневекового историка-хрониста.

Встает естественный вопрос: но куда же смотрели историки позднейших времен? Продемонстрированный нами параллелизм настолько ярок, что только совершенно равнодушный ко всему не задумается над тем, что же все-таки происходит в нашей истории?