Русь и Золотая Орда

Такое положение сохранялось до тех пор, пока в Орде не случилась очередная перестановка сил, вызванная смертью Тохты (1312 г.) и приходом на ханский престол сына его Узбека, который принял ислам и насильственно насаждал его среди своих подданных. Обуреваемый религиозным фанатизмом, он также использовал новую религию для решения своих политических целей: предал смерти около семидесяти чингисидов, не желавших принимать новую веру. Как и было положено в те времена, Михаил Ярославич отправился в Орду, чтобы из рук нового хана получить ярлык на великое княжение, и задержался там на два года. За это время на Руси вновь начинается смута, вызванная, с одной стороны, честолюбием Юрия Московского, а с другой – бедами земли Русской, наступившими от безвластия и агрессивных действий шведов против Новгорода. Именно этим обстоятельством не преминул воспользоваться московский князь, сев на Новгородский стол. В конце концов Михаил получил ярлык на великое княжение и татарскую рать для усмирения новгородцев, а Юрия вызывали в Орду на ханский суд.

В феврале 1316 года близ Торжка происходит битва, в которой Михаил с помощью татарских войск разбивает новгородцев, сражавшихся, как никогда, мужественно и самоотверженно, и заключает с ними договор «по всей воле своей».

Юрий Московский оставался в Орде целых три года. По своей ли воле или по воле хана – неизвестно. Известно лишь то, что за это время он подружился с Узбеком, женился на его любимой сестре Кончаке и получил за ней приданое в виде ярлыка на великое княжение и татарскую рать против Михаила Тверского, который, понимая бессмысленность сопротивления, отказался от великокняжеского стола с одной лишь просьбой – сохранить за ним родовое Тверское княжество. Однако Юрий, желая уничтожить своего врага, навязывает Михаилу битву, в которой сам терпит сокрушительное поражение, бежит с поля боя, оставляя в плену жену Кончаку, брата Бориса Даниловича и в положении полузаложника – татарского воеводу Кавгадыя. Внезапная смерть пленницы Кончаки решает дальнейшую судьбу Михаила. Его вызывают в Орду и казнят (1319 г.) по приговору русских (!) князей.

Великое княжение Юрия Московского было недолгим и оставило по себе лишь воспоминания об усобице с Рязанью, разбойничьих набегах на шведские и норвежские пределы, неоказании помощи Пскову в оборонительной войне против немецких рыцарей и утайке ордынской дани с Твери. Последнее стоило ему и великого княжения, и самой жизни. В 1324 году в Орде его убивает уже получивший право на великое княжение Дмитрий Грозные Очи, сын казненного Михаила Тверского, но хан Узбек не прощает самосуда и казнит Дмитрия.

Несмотря на это, великокняжеский стол остается за тверскими князьями. В 1326 году соответствующий ярлык получает Александр Михайлович.

Тем временем Иван Калита продолжает укреплять свою отчину и дедину, проявляя способности не только рачительного хозяина, но и дальновидного политика и дипломата. Он устанавливает тесные отношения с митрополитом Петром, испытывавшим взаимную неприязнь с тверскими князьями. Петр де-факто переносит митрополичью кафедру из Владимира, по существу брошенного великими князьями ради своих родовых уделов, в набирающую силы Москву. В 1326 году Калита по настоянию митрополита закладывает первую каменную церковь, где Петр завещает похоронить себя. Останки его как бы освещают Москву, и следующий за ним митрополит Феогност уже де-юре переводит митрополию со всем ее клиром в Москву. Это оказалось судьбоносным не только для Москвы и всей Руси-России, но и для Православной церкви. Дело в том, что христианство за прошедшие столетия настолько проникло в народное сознание, что отношения церкви и общества, характеризующиеся византийским «цезаре-папизмом» и слепым следованием церкви за политической волей князей, плавно трансформировались в отношения между церковью и паствой. Дела церковные в равной степени стали волновать как епископов, так и прихожан, для которых православие превратилось в дело их совести. За счет этой всенародной поддержки церковь не просто получила самостоятельную значимость, а как бы приподнялась над княжеской властью и «миром», став той центростремительной силой, которая притягивала к себе всех говорящих на одном языке и исповедующих одну веру.

То, что митрополичье подворье оказалось в Москве, обрекло ее на роль собирательницы городов и земель русских. А тут и внешние для Москвы события сыграли ей на руку.