Русь меж двух огней – против Батыя и «псов-рыцарей»

Между тем Биргер распорядился продолжать движение вверх по реке, и шведская армада втягивалась в устье Невы, медленно выгребая против течения. Шведского командующего не пугали ни безлюдные берега, заросшие лесом, ни отсутствие каких-либо признаков русских воинов, поскольку королевский зять был твердо уверен в том, что быстро собрать войско, способное противостоять его армии, новгородский князь не сможет просто физически. В итоге эта уверенность переросла в самоуверенность, что и имело для скандинавов самые негативные последствия. Но был один момент, который не мог не волновать шведского полководца, – его люди были измучены многодневным морским походом, а вверх по течению Невы находились пороги, и переход через них требовал значительных усилий. И потому молодой военачальник распорядился искать место, где могли бы причалить корабли, а войско расположиться лагерем и несколько дней отдохнуть от трудов прошедших и приготовиться к трудам предстоящим. Такое место было найдено там, где река Ижора впадает в Неву, многочисленные шнеки начали причаливать к левому невскому берегу, и вскоре сотни рыцарей, оруженосцев, наемников и простых бойцов ступили на вражескую землю. Закипела работа по устройству лагеря, в центре которого был поставлен огромный златоверхий шатер Биргера, куда командующий и отправился отдохнуть от длительного морского перехода. Караулы были выставлены, а вот дальняя разведка не велась по причине того, что зять короля свято уверовал в неспособность князя Александра быстро собрать полки. Очевидно, неповоротливость новгородцев была известна далеко за пределами Руси, а Биргер наверняка знал, как вяло они сражались раньше за Восточную Прибалтику, и на основании этого сделал далекоидущие выводы. О том же, что их присутствие смогут обнаружить, Магнуссон не беспокоился – отдых шведам в преддверии продолжения похода по реке и предстоящих боев был просто необходим. А потому было решено задержаться здесь на пару дней, и Биргер был уверен, что если их до сих пор не заметили, то вскоре обнаружат обязательно и донесут куда следует. В итоге, как только были установлены шатры, скандинавы как убитые повалились на землю, и громадный лагерь затих – были слышны лишь голоса дозорных, которые перекликались в темноте.

* * *

Иногда у историков вызывает сомнение тот факт, что Биргер послал гонца к Александру с приглашением на бой: «Если можешь, защищайся, ибо я уже здесь и разоряю землю твою». При этом указывают на то, что раз главной целью шведов была Ладога, то они должны были постараться держать свой приход в тайне. Но тут упускаются из виду два момента – во-первых, шведский военачальник справедливо полагал, что движение его флота по реке не могли не заметить и, соответственно, уже доложили об этом новгородскому князю. А во-вторых, он был рыцарем, а традиции рыцарства всегда подразумевали передать противнику формальный вызов на бой, вот в соответствии с этими обычаями шведский военачальник и поступил. Ну а как на все случившееся отреагировал новгородский князь?

Александр Ярославич действовал молниеносно – молодой князь прекрасно понимал, что если дать шведам закрепиться на новгородских землях и война затянется, то ее исход будет непредсказуем. Помощи ждать из Суздальской земли смысла нет – Ярослав Всеволодович еще только начал восстанавливать военную мощь княжества. Да и времени на это уйдет много – пока гонец доскачет, пока полки отец соберет, пока они прибудут… А шведы – противник очень опасный, любой промах в противостоянии с ними может оказаться смертельным, и потому действовать надо наверняка, без права на ошибку. Можно было объявить о сборе новгородского ополчения, но опять-таки на это уходило драгоценное время, которое в данный момент работало на шведов. К тому же князь не понаслышке знал про то, как тяжелы новгородцы на подъем – видел, как собирали войско на помощь князю Георгию. Да и отец, наверное, не раз рассказывал о том, как долго они шли на помощь осажденному Юрьеву и что в итоге из всего этого вышло.