Русь нерусская (Как рождалась «рiдна мова»)

Впрочем, привлечение Чернышевского в качестве эксперта-шевченковеда — не самое курьезное в опусе Павлюка. В неуемный восторг его приводит опубликованный тем же «Киевским телеграфом» (16 июня с. г.) материал, в котором некий Хоменко тужится «развенчать» мою статью. Появление подобного «отклика», уверен Павлюк, означает попытку газеты откреститься от «Копытец ангела» и «сдать» их автора (т. е. меня).

Курьез заключается в том, что выступивший в качестве моего «опровергателя» Хоменко, как это отчетливо видно из им написанного, не знает биографии Т. Г. Шевченко даже в рамках куцей школьной программы. Напечатав его материал, «Киевский телеграф» дал возможность своим читателям самостоятельно сопоставить, чьи аргументы весомее. Многие полагают, что редакция газеты просто подыграла мне, подобрав в оппоненты заведомо слабого «противника». А вслед за тем «Киевский телеграф» напечатал и мой ответ (№ от 21 июля с. г.). Правда, пожалев Хоменко, редактор убрал из моего материала несколько критических стрел. Но и то, что прошло в печать, дает наглядное представление о том, кто есть кто. И если такой «специалист» попал у Павлюка в авторитеты, остается только задуматься об уровне знаний старшего научного сотрудника Института литературы.

А об этом уровне свидетельствует хотя бы следующее место из его статьи: «Сплошной выдумкой является обвинение, будто Шевченко попросту „прогулял“ деньги, якобы собранные с помощью Варвары Репниной для выкупа его родственников из крепостного состояния. В тогдашних ее письмах к Шевченко, в том числе и в приводимом А. Каревиным письме от 9 декабря 1845 г., речь идет о попытке Шевченко издать несколько выпусков альбома своих гравюр „Живописная Украина“ (подписные билеты на которые помогала распространять княжна)».

Сотруднику отдела шевченковедения стыдно не знать, что доходы от издания «Живописной Украины» должны были пойти именно на выкуп родственников Шевченко. Однако из затеи этой, по вине Тараса Григорьевича, ничего не вышло, что и вызвало упреки Репниной. Упреки, как полагает Сергей Ефремов (исследователь, которого никак нельзя заподозрить в стремлении очернить память поэта), связанные с якшанием («приятелюванням») Шевченко с «мочемордами».

Еще один тезис «Копытец ангела», возмущающий Павлюка,— упоминание об осуждении Кобзаря современниками за писание пасквилей на императрицу Александру Федоровну, выкупившую его из крепостной зависимости. Эти обвинения, заявляет мой оппонент, «напрямую списаны с жандармских протоколов». Неужели только оттуда? Платить злом на добро (в данном случае, поливать грязью женщину, благодаря которой получил свободу) считалось дурным тоном в любом цивилизованном обществе. «Недаром говорится: с хама не буде пана». Так прокомментировал поступок Шевченко первый издатель его «Кобзаря» П. И. Мартос. Карл Брюллов и Василий Жуковский, люди, также сыгравшие не последнюю роль в выкупе Тараса Григорьевича, после случившегося отказали ему в своем покровительстве. Генерал В. А. Перовский, которого многие, в том числе друзья поэта, характеризовали как человека «истинно великодушного и с ангельски добрым сердцем», искренне хотел помочь Кобзарю. Но узнав подробности его вины, отказался от своего намерения и отозвался о Шевченко как о негодяе. Очень плохо, если Павлюк всего этого не знает.

Вряд ли можно признать убедительными и доводы моего оппонента в пользу высокого, как ему кажется, уровня образованности Шевченко. Ссылка на посмертную опись шевченковской библиотеки ничего не доказывает. Опись состоит всего из 110 наименований, включая газеты, журналы, буквари, брошюры, инструкцию по гравированию, сочинения самого Шевченко и даже чистый альбом. К тому же большинство книг Тарас Григорьевич не покупал. Их дарили ему знакомые и, по свидетельству очевидцев, валялись эти книги в беспорядке на полу, оставаясь непрочитанными.

Мало что дает для выяснения вопроса об образованности Кобзаря и так называемый «Дневник» Шевченко. Более чем странно, что профессиональный шевченковед именует это сочинение дневником (без кавычек). Настоящие специалисты знают, что сам поэт свои записки дневником не называл. Да они и не были таковыми. Дневник пишется для себя и не предназначен для посторонних глаз. Упомянутое же произведение изначально составлялось в расчете на будущих читателей. С помощью этих записок Шевченко хотел подать себя как образованного человека. Вот и сыпал именами писателей и других известных людей, названиями книг, суждениями на различные темы. И при этом часто попадал впросак.