Русь нордическая

Изучая сейды и лабиринты, нельзя отделаться от мысли, что каждый из них в отдельности и все они вместе взятые несут на себе отпечаток седой старины и имеют рукотворный характер. Только вот кто и когда приложил руку к этим удивительным артефактам? Были ли это древние индоарии, мигрировавшие много тысяч лет с Севера на Юг? Или же речь может идти о еще более архаичной, гиперборейской эпохе? По существу, мы только начинаем осознавать глубину собственной истории. Быть может, она вообще не имеет дна…

ИНТЕРЛЮДИЯ 6. (I ТЫСЯЧЕЛЕТИЕДО Н.Э. БЕЛОМОРСКИЙ БЕРЕГ КОЛЬСКОГО ПОЛУОСТРОВА)

Словеногородцам не впервой приходилось зимовать на Белом море. Но облюбованное место, закрытое от студеных ветров, судя по всему, приглянулось не им одним. Когда здесь появились первопроходцы, посланные еще праотцом — князем Словеном, выложенные из гладких камней спирали (рис. 56) выглядели уже как наследники седой старины. Хотя по весне, когда сходили снега, белые камни выглядели будто только что народившимися на свет или отмытыми в бане. Для славянорусов не являлось секретом их предназначение. Всюду, где только сталкивались дети Славы с каменными лабиринтами, последние играли одну и ту же, магическую роль. Только вот кто же соорудил их здесь, на Севере, на безлюдье_} задолго до появления словенских охотников да рыбарей?

Чуть потеплело — объявился в русском стане пропавший Горюн. Прошлогодней осенью ушел он однажды в ближайший лес, и с тех пор его никто не видел. Поискали горемычного, покричали во все стороны, да и порешили промеж собой — считать сгинувшим. Хотя и сгинуть вроде бы некуда: в море не выходил, медвежьих следов поблизости не обнаружено, свейская ватага напала бы на всех разом. Так или иначе, образ Горюна за полтора года совсем уже выпал из памяти поселенцев и перестал сниться наиболее пугливым и впечатлительным. Как вдруг сам он, целый и невредимый, облаченный в диковинные одеяния, явился в становище, до смерти перепугав первого встречного мужика.

Рис. 56. Лабиринты Беломорья. (Прорисовка. Источник: Эпоха бронзы лесной полосы СССР. М., 1987. С. 245)

Остальные тоже обомлели: шутка ли сказать — живой мертвец за околицей бродит. Поначалу даже подойти к пропавшему никто не решался. Но и тот, понимая паническое настроение сородичей, не пытался войти в чью-нибудь избу или протянуть руку для пожатия. Так за околицей на майдане, где белели спирали лабиринтов, и состоялось его объяснение со всем миром. Заикаясь, Горюн поведал, как бродил в тот злополучный осенний день по лесу в поисках сосны пороскошней, которую он намеревался позже срубить да распилить на доски для обшивки баркаса. И вдруг земля прямо у него под ногами провалилась, и он с воплем ужаса полетел в тартарары. Сколько летел — сказать не может, ибо лишился чувств и сознания.