Русь против европейского ига. От Александра Невского до Ивана Грозного

Русские пушкари-молодцы не только ни в чем не уступали своим ливонским коллегам, но и превосходили их по всем статьям. И артиллерийский парк царского воинства был не хуже, чем у противника. Все это вы увидите в дальнейшем.

Главной военной опорой конфедерации по-прежнему оставался Ливонский орден и «божьи дворяне» в частности. Рыцарская тяжелая конница, как и в старые добрые времена, была главной ударной силой ландмейстера, что и было засвидетельствовано Сигизмундом Герберштейном. «У них исключительно многочисленная и мощная кавалерия, благодаря которой они стойко выдерживали до сих пор неоднократные вражеские вторжения в их земли как польского короля, так и великого князя московского, доблестно от них обороняясь».

Пехота, конечно, была. Ибо без пехоты никуда, но вооружена она была в первую очередь пиками и алебардами, поэтому удивить ничем, кроме собственного умения и мужества, не могла.

Небольшим плюсом было то, что Ливония могла рассчитывать не только на собственные силы, поскольку какая-никакая, но подпитка все же была. Тот же Герберштейн сообщает об этом: «Из немецких княжеств Юлихского, Гельдернского и Мюнстерского ежегодно привозятся в Ливонию новые служители и воины, которые отчасти заступают место умерших, а отчасти заменяют тех, кто отбыл годовую службу и возвращаются на родину».

Однако, несмотря на всю эту подпитку, можно сказать, что Ливонская конфедерация вполне созрела для того, чтобы исчезнуть с политической карты мира как государственное образование. Нужен был просто сильный правитель, который рискнул бы это сделать. И когда такой человек объявился в лице Ивана IV, дни Ливонии были сочтены.

Подводя итог военным и экономическим возможностям Ливонии, Н. М. Карамзин заметил: «Для хранения самой внутренней тишины нанимая воинов в Германии, миролюбивый Орден не думал о способах противиться сильному врагу внешнему; не имея собственной рати, не имел и денег: Магистры, сановники богатели, а казна скудела, изводимая для их удовольствий и пышности; они считали достояние Орденское своим, а свое не Орденским».

Хранение внутренней тишины. Великолепно сформулировано. Вот на чем и нужно было сосредоточить свое внимание Ливонской конфедерации и ни в коем случае не дразнить русского медведя. Однако желание заниматься вредительством, пусть и по мелочам, оказалось сильнее.

Купцы заморские не раз жаловались Ивану IV, что «правительство Рижское, Ревельское, Дерптское запрещает ее купцам ввозить к нам металлы, оружие, доспехи и хочет, чтобы Немцы покупали наше сало и воск в Ливонии» (Н. М. Карамзин).

Ответ Ивана IV был пропорционален его возможностям. «Того же году (1557), Апреля послалъ царь и великий князь околничего князя Дмитрея Семеновича Шастунова и да Петра Петровича Головина да Ивана Выродкова на Иваньгородъ, а велелъ на Нерове ниже Иванягорода на устье на морскомъ городъ поставить для корабленаго пристанища; а положити велелъ заповедь в Новгороде и Пскове и на Иванегороде, чтобъ нихто в Немцы не ездилъ ни с какимъ товаромъ, а приедутъ Немцы в царя и великого князя вотчину и с ними велел государь въ своей земле торговати, опричь заповедново товару, а зацепкы Немцомъ не велел делать никакие» (Никоновская летопись).