Русь против европейского ига. От Александра Невского до Ивана Грозного

Сказано – сделано, и вот в той же летописи и под тем же годом читаем следующую запись: «Того же года, Июля, поставлен городъ от Немець усть-Неровы-реки Розсене у моря для пристанища морьскаго корабленого». Казалось бы, вопрос решен. Ан нет! Ливония, как необъезженный конь, тут же встала на дыбы! Теперь европейских купцов практически силой не пропускали в новый русский порт, заставляя по-прежнему торговать через порты Прибалтики.

Государь осерчал, но виду пока не подал, стерпел.

Хотя и видел, что происки конфедерации заграждают путь в его страну всем иностранцам, а не только купцам.

Н. М. Карамзин приводит интересное свидетельство того, как смотрели на Западе на усиление нашей страны: «Уже Россия так опасна, – писали чиновники Орденские к Императору, – что все Христианские соседственные Государи уклоняют главу пред ее Венценосцем, юным, деятельным, властолюбивым, и молят его о мире. Благоразумно ли будет умножать силы природного врага нашего сообщением ему искусств и снарядов воинских?».

Наиболее ярким примером здесь является дело Ганса Шлитте. Суть его такова.

В 1547 году Иван IV поручил вышеназванному Гансу навербовать в Европе и доставить на Русь группу высококвалифицированных специалистов в различных областях науки и техники. Список потребных ему людей государь составил и вручил своему посланнику. Царь звал на службу: «мастеров и докторов, которые умеют ходить за больными и лечить их, книжных людей, понимающих латинскую и немецкую грамоту, мастеров, умеющих изготовлять броню и панцири, горных мастеров, знающих методы обработки золотой, серебряной, оловянной и свинцовой руды, людей, которые умеют находить в воде жемчуг и драгоценные камни, золотых дел мастеров, ружейного мастера, мастера по возведению каменные и деревянные города, замки и церкви, полевых врачей, умеющих лечить свежие раны и сведущих в лекарствах, людей, умеющих привести воду в замок, и бумажных мастеров».

Задолго до Петра I наши правители начали приглашать к себе иностранных специалистов, не чураясь перенимать от Запада что-либо полезное и нужное, начиная от новых технологий и заканчивая достижениями в области культуры.

Шлитте очень ответственно подошел к вопросу и нанял на русскую службу 123 человека. После этого двумя группами они отправились в Москву. Та, которую возглавлял сам Ганс, должна была сесть в Любеке на корабль и отплыть в Ревель, а другая отправилась по суше, через Пруссию (бывшие владения Тевтонского ордена) и земли Ливонской конфедерации. Казалось, что государево поручение его доверенный человек выполнил блестяще.

Но не тут-то было!

От руководства конфедерации в Любек помчался гонец с просьбой приложить максимум усилий к тому, чтобы Шлитте и его люди не попали на Русь. Магистраты Любека подсуетились, и в итоге сам Ганс оказался в тюрьме, а его люди разбрелись кто куда. У второй группы все сложилось еще печальнее. Всех мастеров и ремесленников задержали в Вендене, где они и провели в заключении пять лет. Затем кого-то отпустили, а остальных заставили трудиться на благо Ордена. О том, насколько серьезно ливонцы отнеслись к попытке царя Ивана пригласить в Москву иностранных мастеров, свидетельствует тот факт, что когда некий мейстер Ганц попробовал самостоятельно пробраться в Россию, то, будучи пойман у границы, был обезглавлен.

Делалось все возможное, чтобы, не дай бог, не допустить усиления Руси, и здесь все меры были хороши. Сильная Россия никогда и никому не была нужна.

Как видим, в мире не меняется ничего.

Но такие «шалости» долго не могли сходить с рук ливонцам. Не нужно было испытывать терпение самодержца и играть на его растрепанных нервах. Особенно учитывая, что Иван Васильевич рассматривал ливонские земли как свою вотчину, которая была неправедно захвачена ворогами в стародавние времена. Вот тут-то и вспомнили в Москве о «Юрьевской дани».

Если хочешь найти повод к войне, то его можно найти всегда.