Русь против европейского ига. От Александра Невского до Ивана Грозного

Тем временем Кетлер привел свою армию к замку Лаис, где стоял гарнизон из 400 русских ратников под командованием стрелецкого головы Кошкарова. Понадеявшись на свое превосходство в осадной артиллерии, магистр велел крушить стены и башни Лаиса. Из замка ответили точной стрельбой и уничтожили две вражеские пушки, после чего воодушевленный удачей гарнизон пошел на вылазку: «И тако многихъ Немецъ победиша и живых взяша, и доспехи ихъ и всякое многое орудие воинское поимавъ, во град внидоша» (Книга степенная царского родословия). Русские ратники опрокинули немецкие построения и разогнали врага по округе. Летописец отметил, что магистр и архиепископ отступили от города со многим срамом. Понимая, что он ничего уже больше не добьется, а также видя недовольство среди наемников, Кетлер свернул военные операции и отступил.

Расплата за авантюризм магистра наступила на следующий год. Зимой 1560 года был взят замок Мариенбург и разорены области Вендена и Вольмара. Вновь русские войска дошли до Рижского залива. А по весне уже гарнизон Юрьева ходил походом в Эстонию, причем псковские добровольцы занимались тем, что вылавливали по лесам местное население и гнали его во Псков на продажу.

Древнее и ветхое здание ордена шаталось и рушилось на глазах.

Еще в конце зимы в Ливонию с полками были посланы князь Андрей Курбский и окольничий Данила Адашев. Эти действовали быстро и нагло. Захватив замок Фегефеер и разбив ливонский отряд, воеводы узнали, что в восьми милях от замка Виттенштейн с конницей и пехотой расположился бывший магистр фон Фюрстенберг. Позиция у немцев выгоднейшая, поскольку надежно прикрыта болотом. Но Адашева и Курбского это не смутило, и, отослав все обозы с трофеями в Юрьев, они повели на врага через болото 5000 отборных бойцов. По большому счету, это была авантюра, поскольку русские увязли в грязи капитально и весь день потратили на то, чтобы из нее выбраться. Ударь по ним в данный момент ливонцы – и все закончилось бы, так и не начавшись. Но старик Фюрстенберг был верен себе, стоял на месте, не двигаясь, и спокойно поджидал неприятеля. Между тем русские лишь поздним вечером выбрались из топи и еще какое-то время не двигались, давая отдохнуть своим коням. А в полночь воеводы повели пеших ратников и детей боярских в атаку прямо на немецкий строй. Ночь стояла ясная и лунная, широкое поле простиралось между двумя армиями, но бывший магистр сдуру забыл распорядиться затушить в лагере костры, и теперь русские видели немцев как на ладони.

В течение двух часов над полем боя стояла яростная пальба из пищалей и аркебуз, а затем Курбский ввел в дело резерв и мощной атакой разогнал ливонцев. Побежали все – и фон Фюрстенберг, и его командоры, и рыцарская конница, и наемная пехота. Русские гнали врага шесть верст, до реки, где во время бегства под «божьими дворянами» обломился мост, и многие утонули. Был захвачен весь вражеский обоз и сто семьдесят знатных пленников. По свидетельству Карамзина, Курбский одержал еще шесть или семь побед, причем командуя несколькими сотнями татарских всадников, вновь встретился на поле боя с фон Фюрстенбергом, на этот раз под Феллином. И снова магистр был бит и еле унес ноги.

Летом началось наступление главной русской армии. Основная цель – замок Феллин, резиденция магистра. Рать была собрана поистине громадная – 60 000 всадников и пехотинцев при 40 осадных и 50 полевых орудиях. Иван IV прекрасно понимал, что в любой момент в войну может вступить Великое княжество Литовское, а потому спешил как можно скорее покончить с орденом. Царь-батюшка был страшно зол на Алексея Адашева за то, что тот в свое время склонил его к перемирию с немцами, а потому и отправил его из Москвы в Ливонию. Раз сам заварил эту кашу, то пусть и расхлебывает.

Тем временем «божьи дворяне» тоже не сидели сложа руки, а, собрав все силы, какие только могли, выступили навстречу врагу. Командовал этой армией ландмаршал области Сигулды Филипп фон Белль, под его знамя встала вся орденская знать. Судя по всему, фон Белль был храбрым человеком, но как военачальник талантами не блистал, поскольку не сумел наладить в своем войске службу разведки. Недаром Франц Ниенштедт счел необходимым отметить, что именно донесения разведчиков относительно численности русских войск ввели немецкое командование в заблуждение и ливонцы решились на битву. А будь иначе, возможно, ландмаршал и не стал бы так рисковать.