Русь против европейского ига. От Александра Невского до Ивана Грозного

Наличие в их рядах подобного персонажа было для крестоносцев большим плюсом. Во Пскове, да и в Новгороде еще сохранялись сторонники князя-изгоя, или, если быть точнее, противники суздальского режима. Только прятались да таились они последнее время по углам. Боязно им было поднять голову и распускать языки. Князь Ярослав Всеволодович нагнал на них страху, ибо разговор у него был короткий, а руки длинные. Поэтому и сидели тихо все эти прозападные элементы. Оно так спокойнее будет, можно и подождать, глядишь, все и переменится. Вот на них, на эту пятую колонну и был у немцев расчет, а Ярослав Владимирович должен был вдохновить этих людей на борьбу. У него для этого был железный повод, ибо князь предпринимал новую попытку возвращения псковского престола, которое он заслужил по праву наследства. В «Ливонской рифмованной хронике» князь Ярослав назван Герпольтом.

Правда, немцы просчитались. Сторонников у князя-изгоя в русской земле оказалось не так много, а псковичи вообще решили встретить с оружием в руках Ярослава и сопровождающих его немцев. Новгородская I летопись так и указывает, что «выидоша пльсковичи вси». «Ливонская рифмованная хроника» продолжает описание войска псковского: «многие были в блестящей броне; их шлемы сияли, как стекло. С ними было много стрелков». Вот такая хорошо вооруженная и довольно многочисленная рать выдвинулась к Изборску, чтобы выбить оттуда рыцарей.

Однако самоуверенность псковичей подвела. Не было с ними теперь ни Владимира Псковского, которого немцы боялись как огня, не было и Ярослава Всеволодовича, от имени которого немцев бил нервный озноб, а мурашки величиной с кулак бегали по спине. Также молодого, но задорного Ярославича по имени Александр у них под рукой не оказалось. Псковичи даже новгородцев дожидаться не стали, а сами пошли немцев колотить, без боязни, но и без грамотного расчета. Как пишет ливонский хронист: «Там люди очень крутого нрава… Они не медлили. Они собрались в поход».

За что и поплатились. Крутой нрав не спас.

В бой их повел воевода Гаврила Гориславич. Смелости и отваги ему было не занимать, зато предусмотрительностью и осторожностью воевода, судя по всему, не обладал.

Это был его последний бой.

Конной дружины, равной княжеской, псковичи не имели. Больше дрались пешими. Поэтому, скорее всего, столкновения в открытом бою с тяжелой рыцарской конницей, главной ударной силой тевтонов, они просто не выдержали. Да и никто в те времена не мог остановить удар бронированной кавалерии. Тяжелый немецкий клин бил в центр построений, рассекая его на части. Если такая атака удавалась, то добить противника дальше было лишь делом техники. И в бою под Изборском немцы не продемонстрировали ничего нового, да и зачем им это надо было, если проверенная тактика себя оправдывает. Разгром состоялся. Потери русских в этот день были страшными, а итоги сражения – печальными. Никакое мужество не спасло псковские полки от поражения.

Согласно «Ливонской рифмованной хронике», пало 800 бойцов, а I Псковская летопись называет цифру в 600 воинов вместе с командующим. С грустью напишет об этих кровавых событиях летописец: «Ту же убиша Гаврила Горислалича воеводу; а пльсковичь гоняче, много побиша, а инех руками изъимаша» (Новгородская I летопись). Видя смерть предводителя и бесполезность дальнейшего сопротивления, псковичи побежали. Вот здесь они и понесли такие огромные потери, потому как наступило раздолье для рыцарской конницы. А крестоносцы умели развивать успех и милостью к побежденным врагам не отличались никогда.

После победы псы-рыцари сразу же выступили на Псков, ибо оборонять его уже было практически некому. То, что псковские ратники не стали отсиживаться за стенами, а вступили в открытое противостояние, для немцев было просто подарком.

Раненные и покалеченные в схватке бойцы едва успели укрыться в городе и захлопнуть за собой ворота, как буквально следом, наступая им на пятки, к Пскову подошли крестоносцы. Попытка захвата города с ходу не удалась, и потому братья-рыцари взяли его в тесное кольцо осады. Окрестности Пскова подверглись тотальному грабежу. Церкви были сожжены, ибо крестоносцы не щадили православных святынь. Крест на соборах и церквях не мог защитить от людей с крестами на плащах. Такая вот ирония.