Русь против Орды. Крах монгольского Ига

– Плохие вести, отец, – тяжело дыша, сказал Садехмат-хан. Он снял с бритой головы островерхий позолоченный шлем и утер обильный пот со лба. – Русские собаки обратили в бегство наше доблестное воинство. Пало много эмиров и беков, много храбрых батыров. Весь левый берег Угры, – этой проклятой речушки! – усеян телами наших воинов.

– Как мог Темир-Газа допустить такое?! – гневно рявкнул хан Ахмат. – Позвать его сюда!

– Отец, Темир-Газа не придет, – устало ответил Садехмат-хан. – Он убит.

– Тогда я хочу видеть мурзу Тулунбека, который обещал мне победу над русичами! – сердито воскликнул хан Ахмат, затягивая пояс на своем цветастом халате. – Где он, подлый лжец?

– Мурза Тулунбек тоже мертв, отец, – сказал Садехмат-хан, бессильно опустившись на низенькую скамью. – Ему оторвало голову русским ядром.

– Значит, я привлеку к ответу эмира Тургая, – не унимался хан Ахмат. – Помнится, он громче всех кричал вчера на совете, что его конница сомнет русских собак с первого натиска!

– Эмир Тургай тоже убит, отец, – с тяжким вздохом проговорил Садехмат-хан. – Урусы закололи его копьями вместе с конем.

Хан Ахмат попятился с побледневшим лицом и открытым от горестного изумления ртом, гибель лучших ордынских военачальников потрясла его! Получалось, что спросить за тяжелое поражение татарского войска было не с кого. Кто вчера на совете яростнее всех настаивал на сражении с русичами, те сложили головы в сече. Наиболее малодушные эмиры и беки, конечно, уцелели, однако спрашивать с них за эту неудачу было бесполезно, ибо они изначально не горели желанием ввязываться в битву с русской ратью.

Оглядев потрепанные и поредевшие татарские тумены, вернувшиеся в становище с поистине кровавых берегов Угры, хан Ахмат и вовсе сник и помрачнел. Ему стало ясно, что с этим войском ему Русь не покорить. Оставалось лишь одно, дабы хоть как-то соблюсти свое величие, а именно завязать с московским князем переговоры о мире.

Придя в свой шатер, хан Ахмат вызвал к себе визиря Карамурзу и приказал ему написать письмо московскому князю. Что именно написать в ответном послании, хан Ахмат изложил визирю коротко и жестко. Хан Ахмат желал, чтобы князь Иван сам приехал к нему в стан, бил ему челом, прося милости и мира, как это делали его деды и прадеды.

– Лишь на таких условиях я соглашусь заключить мир с Москвой, – заявил визирю хан Ахмат. – Я, конечно, не стану настаивать на выплате дани в размере столетней давности, но мирное соглашение князь Иван получит от меня, только стоя на коленях.

Карамурза покачал головой с досадливой укоризной на пухлом лице с тонкими усиками и жидкой бородкой.

– Повелитель, – сказал он, – не время сейчас показывать свою гордыню после столь горестного поражения. По-моему, пришла пора тебе разговаривать с московским князем, как с равным.

– Тебя никто не спрашивает, умник! – прикрикнул на визиря хан Ахмат. – Напишешь, как я велю! Пусть наши тумены заметно поредели после сегодняшней битвы, но и русичи наверняка понесли ощутимый урон. Им стоило немалого труда отбросить мое храброе войско за Угру. Поэтому в конце письма напиши так: скоро Угра и прочие реки покроются льдом, тогда для ордынского войска откроется много дорог для набега на Русь!

Карамурза почтительно склонил голову в круглой тюбетейке, не смея и далее высказывать свое мнение.

Тимофей спал, когда пришли ханские нукеры, растолкали его и велели спешно ехать к великому князю с ответным посланием хана Ахмата. Выйдя из юрты, где он провел без малого сутки, Тимофей увидел около входа своего коня, оседланного и взнузданного. Ему вручили ханский свиток с печатью.

Засунув ханское письмо в кожаную сумку, Тимофей ловко вскочил на коня и сопровождаемый пятью конными нукерами помчался рысью туда, где был устроен проезд в сцепленных одна за другой крытых кочевнических повозках, ограждающих становище хана Ахмата со всех сторон.

* * *

Томительное ожидание изводило хана Ахмата гнетущей неизвестностью. Дни проходили за днями, а от московского князя не было ни посла, ни гонца с письмом. Так прошла неделя. Хану Ахмату стало понятно, что надменный тон, с каким он обратился к московскому князю в своем последнем послании, это его явный просчет. Властелин Московии уверен в своей военной мощи и на унизительное челобитье в татарский стан, конечно же, не поедет.

Смирив свою гордыню, хан Ахмат велел визирю Карамурзе написать другое письмо московскому князю. Тон этого послания был дружелюбно-покровительственный. Хан Ахмат ничего не требовал и ни на чем не настаивал. Он обращался к Ивану Васильевичу, как равный к равному. Даже размер дани хан Ахмат разрешил установить самому московскому князю.

Татарский гонец отвез ханское письмо на левый берег Угры, вручив его воеводе Даниле Холмскому, который уже со своим гонцом отправил послание хана Ахмата в Красное село.