Русь против варягов. «Бич Божий»

Согласно летописным свидетельствам, Святополк от своего имени отправил письмо Глебу, где сообщал о том, что Владимиру стало плохо и он призывает сына к себе: «Поиди вборзе, отець тя зовет, и нездравить ти велми» (Новгородская I летопись младшего извода). Трудно сказать, почему Глеб согласился. Ведь Святополк должен был сидеть в порубе, а не находиться около отца. Но, с другой стороны, находясь в муромской глухомани, «за лесами на полночь» от стольного Киева, Глеб мог и не знать всей подоплеки событий, происходивших в столице. Ни в летописях, ни в зарубежных источниках не говорится о том, когда Святополк был взят под стражу. Вполне возможно, что это произошло незадолго до смерти Владимира. Зато Глеб знал другое – после отца Святополк в роду старший и по закону именно ему сидеть на златом киевском престоле. Поэтому ничего подозрительного молодой князь в подобном письме не увидел. И отправился в Киев.

Вопрос в другом – каким образом Глеб оказался у Смоленска? Ведь если он отправился в путь из Мурома, то гораздо логичнее было бы спуститься по Оке в район современного Курска, там волоком до Сейма, а затем по этой реке мимо Чернигова до Днепра. Быстро и без проблем. Но Глеб каким-то непонятным образом оказывается на речке Смядыне под Смоленском, который находится значительно севернее. Как это ни покажется странным, но муромский князь отправился в Киев по Волге.

Этот факт отмечают практически все летописные своды. Вот что сообщает об этом Новгородская I летопись младшего извода: «Глебъ же въборзе въседъ на коне, с маломъ дружины поиде: бе бо послушливъ отцу и любимъ отчемь. И пришедшю ему на Волгу на коне, и потъчеся конь во рве, и наломи ногы мало; и прииде къ Смоленьску, и поиде от Смоленьска, и яко близъ бе место строино, и ста на рекы на Смядыне в кораблици». Примерно такая же информация содержится и в остальных летописях. Глеб приходит на Волгу – а в результате оказывается под Смоленском. И как это понимать?

В данном случае проще всего в лучших традициях «новомодных» псевдоисториков объявить всех русских летописцев фальсификаторами и выдвинуть какую-либо необычную «теорию». Или сделать чудное «открытие». На наш взгляд, заниматься подобной ерундой – это себя не уважать. Потому что любой исторический факт имеет свой объяснение. В том числе и этот.

Как следует из летописного текста, Глеб с малой дружиной пришел на Волгу, где его конь упал в ров и сломал князю ногу. После этого несчастного случая дорога верхом князю заказана, и потому остается только один путь – по воде. Поэтому удивляться тому, что Глеб плыл в насаде, не приходиться, все понятно и логично. Причем сам факт того, что с муромским князем приключилась эта напасть, находит неожиданное подтверждение. Вот что об этом сообщает Тверская летопись: «Он же вборзе и вмале болярь вседе на конь поиде; и пришедшу ему на Волгу, на усть реки Тьми, на поли подчеся под нимъ конь во рве, и надломи ему ногу мало; и на томъ месте ныне монастырь Бориса и Глеба, зовомый Втомичий; онъ же вседъ въ насадъ, поиде Волгою, и яко приде къ Смоленску и поиде от Смоленска въ кораблеци, яко зримо едино, и ста на Смядыни».

Летописец конкретно указывает на то место, где князь сломал ногу, и отмечает, что в память об этом здесь был построен монастырь. У нас опять нет оснований отвергать это свидетельство, потому что все, что было связано с памятью братьев-князей на северо-востоке Руси, четко фиксировалось. Примером здесь может служить церковь Бориса и Глеба в Кидекше, которая, по преданию, была построена на том месте, где братья виделись в последний раз.