Русь Татарская. Иго, которого не было

Н.С. Трубецкой в статье «Взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока» дает следующую характеристику климата России: «В отношении климатическом вся рассматриваемая область (т. е. Россия. – К.П.) отличается как от Европы, так и от собственно Азии целым рядом признаков, которые можно объединить под выражением «континентальность климата».

Автор полагает, что определенная однотипность климата цивилизационного региона играет далеко не последнюю роль в формировании суперэтносов. Не секрет, что климат очень сильно влияет на производительность сельского хозяйства и, хотя и в несколько меньшей степени, на величину издержек при производстве промышленного продукта. Политическое объединение двух приблизительно равных по населенности территорий с резко различным уровнем промышленных издержек и продуктивности земледелия вряд ли возможно. Мы можем присоединить к большому богатому, многолюдному государству небольшой бедный анклав, это не вызовет в метрополии какого-то серьезного падения уровня жизни и соответствующего недовольства населения. Однако даже если к такой мощной экономике, каковой является Европейское сообщество, подключить ту же Украину с ее 49 млн. человек, будь украинцы хотя бы и трижды частью Европы в культурном смысле, то это вряд ли принесет ЕС какие-либо экономические дивиденды, а вот определенные издержки, хотя бы на уровне пенсионного обеспечения новоприобретенных граждан, у европейцев, несомненно, появятся. Кстати, стоит обратить внимание читателя, что система пенсионного обеспечения ЕС в настоящее время не так уж далека от банкротства, как это может показаться, и дело доходит до категоричных заявлений.

Так, публицист А. Тихонов в статье «Уроки пенсионного социализма»[163] утверждает: «Большинство индустриальных государств живет в постоянном ожидании банкротства национальных пенсионных систем». Оказывается, в результате изменения демографической ситуации все меньшее количество работников должно гарантировать безоблачную старость все большему количеству пенсионеров. По расчетам европейских демографов, соотношение количества людей старше 65 лет к тем, кому от 15 до 64, вырастет с нынешних 24 % до 50 % к 2050 году. В результате дефицит европейской пенсионной системы составит от 50 % ВВП по оптимистичному сценарию до 90 % – по реалистичному. Государственный фонд социального страхования США, по всем ожиданиям, станет дефицитным к 2018 году. «Парадокс ситуации, – пишет А. Тихонов, – состоит в том, что не менять ситуацию нельзя. Но что-либо изменить в пенсионной системе невероятно сложно».

Итак. Можно ли автору этой книги предъявить обвинение в каком-либо географическом или же экономическом детерминизме? Нет, нельзя. Его позиция в данном вопросе сходна с позицией Ф. Энгельса, который в письме к Й. Блоху от 21–22 сентября 1890 г. заявил: «Согласно материалистическому пониманию истории в историческом процессе определяющим моментом, в конечном счете, является производство действительной жизни. Ни я, ни Маркс большего никогда не утверждали. Если же кто-нибудь искажает это положение в том смысле, что экономический момент является будто единственно определяющим моментом, то он превращает это утверждение в ничего не говорящую, абстрактную, бессмысленную фразу»[164].

Будет ли влиять климат на экономику страны с господствующим в ней индустриальным способом производства? Безусловно. Эту тему очень хорошо раскрыл А. Паршев в своей знаменитой книге «Почему Россия не Америка?». Сейчас же мы попробуем сформулировать следующий постулат.

Граница между российской и европейской цивилизациями имеет не только и не столько культурно-исторический характер, сколько экономический. Эти две цивилизации разделены прежде всего условиями хозяйствования, и в первую очередь климатом.

Увы, еще в Авесте Ахура-Мазда говорил Спитамиду Заратуштре о своей родине: «Там – десять зимних месяцев и два летних месяца, и они холодны для воды, холодны для земли, холодны для растений, и это – середина зимы и сердцевина зимы, – а на исходе зимы – чрезвычайные паводки»[165].