Русь уходящая: Рассказы митрополита Питирима

Англиканская Церковь распространена не только на Британских островах, но и в бывших британских колониях, <251> значительной части Канады и Северной Америки. В Англии под импульсом административного воздействия появилось разнообразие всяких исповеданий. Есть «Высокая», епископальная, и «Низкая», пресвитерианская Церковь. «Высокой» придерживается двор короля и аристократия, которая заседает, в частности, для всевозможных торжественных собраний в Вестминстерском аббатстве, надевая при этом мантии, парики и соблюдая всю ритуальную сторону Католической Церкви. Таким образом, «высокая» Церковь по содержанию протестантская, но по форме — католическая. И есть «низкая» Церковь, простонародная, которая утратила связь с католическим обрядом — особенно в колониях, где формы богослужения все более и более сводились к «клубной» работе, с нашей точки зрения это уже не совсем Церковь, а скорее круг людей, которые собираются, читают Библию, поют духовные песнопения и в этом находят этическое удовлетворение. По сути же разница не так уж велика. Я вспоминаю беседы в одной из первых наших комиссий по сношениям с англиканской Церковью. Я спросил: «В чем между вами разница? Вы — священник одной Церкви. Ваш сосед — другой. На мой взгляд, у вас нет никакой разницы». «Разница принципиальная!» — ответил он: «Я за богослужением ставлю на престоле свечу! И даже — две! А он — ни одной!» Помню, как однажды высказался по этому поводу о. Всеволод Шпиллер. Как–то раз во время хорошего дружеского банкета он сказал: «Знаете, я тоже понял, в чем величайшая, принципиальная разница между епископальной и пресвитерианской ветвями англиканской Церкви». Все насторожились. — «Епископалы носят фиолетовую рубашку, а пресвитериане — серую». Действительно, нельзя отрицать, что Западная Церковь в своих реформаторских тенденциях ушла в такие дальние края, что, если с епископом Кентерберийским еще можно говорить о чем–то серьезном, то с шотландским пресвитерианином — разве что о рыбной ловле. Опять–таки характерная деталь: чем ближе к центру — тем больше «высокой» Церкви. Чем дальше к северу — тем больше протестантов–пресвитериан.

<252> В Соединенных Штатах есть даже другое явление: там люди переходят из одной конфессии в другую. Принцип: чем ближе к власти — тем больше католичества. [117] Фермер, которому совершенно безразличны религиозные вопросы (у него лошади, коровы, пашня) — естественно, реформат в крайней точке, хотя вечером обязательно собирает семью и читает Библию, в воскресенье утром он тоже не работает, но читает Библию, а если есть поблизости храм, то он идет туда, слушает проповедь пастора — проповеди бывают очень забавными. Но став на выборах мэром своего поселка, а потом, может быть, губернатором своего округа, он уже не может оставаться там, на скамьях, среди фермеров; он уже становится католиком, и с галстуком–бабочкой, в смокинге идет на богослужение в католический храм. Не могу сказать, находит ли он там для себя большее удовлетворение — Бог ему судья — но положение обязывает.

Нередко у нас приходится слышать, что западное христианство процветает. Зная довольно хорошо западную действительность, я со всей ответственностью могу сказать, что там совсем не так замечательно, как кажется некоторым. Если у пастора полтора процента зарегистрированных прихожан посещают Церковь в Великую Пятницу, то все говорят: «О, да! Это великолепный пастор, у него активный приход!»