Русь-XXI. Повесть о ненастоящем человеке (СИ)

— Угу, — сказал я, снимая кроссовки, — если учесть, что тут себе позволяют охранники, есть некоторые сомнения в их дисциплинированности. Он там так и будет торчать?

Она вздохнула.

— Увы. Проторчит до середины ночи, потом поставит пару сменщиков. Меня и саму он немного выбешивает, если честно.

— Хых. И ты не можешь его призвать к порядку?

— Не-а. Он мне не подчиняется, если не считает нужным.

— Хренасе откровения. Он что, не твой подчиненный?

— Мой. Только, понимаешь, Юдзи всегда все делает по-своему. На любые мои приказы следует ответ, что решать вопросы безопасности — его прерогатива, и так будет до тех пор, пока тут не появится новый глава службы безопасности. То есть, я могу его только понизить в должности или уволить.

Я хмыкнул.

— Похоже, он очень ценный специалист, если не боится увольнения.

Нэдзуко развела руками.

— Уволить его — себе во вред. Юдзи служил еще моему отцу, так что да, он может позволить себе больше других... Эх, я бы предложила тебе сакэ двадцатилетней выдержки, но... сам понимаешь. Мне совсем нельзя, а тебе только потом, утром.

— Ничего страшного, — улыбнулся я, расстегивая рубашку, — все равно я не пью.

***

Ночь, проведенная с Нэдзуко, была лучшим, что со мной случилось с момента потери памяти. Ничего удивительного в этом нет, поскольку с того момента ничего хорошего просто не происходило.

Впрочем, Нэдзуко легко составила бы конкуренцию любому приятному событию: ее тело оказалось даже лучше, чем я мог предполагать, пока она была одета, а страсть — искренней и горячей.

Я с ней особо нежничать не стал, повалил на кровать и вонзился в нее на всю длину, после чего принялся удовлетворять свою страсть резкими, энергичными движениями. С учетом ее изначально недружественного поведения меня не должны волновать ее ощущения. Хотела первобытного мужчину? Получи и распишись.

Однако Нэдзуко, по всей видимости, как раз чего-то такого и хотела, потому что когда я с нее скатился, тяжело дыша, она принялась покрывать мое тело поцелуями, пока я снова не возбудился, а затем уселась на меня сверху и принялась подпрыгивать так, как не всякий ковбой на строптивом коне подпрыгивает.

В конце концов утомилась и она. После небольшой передышки мы пошли в душ, и здесь после короткой прелюдии я снова овладел ею, прижав к гладкой стене и оказавшись в ней, а Нэдзуко обхватила меня ногами и руками и закрыла глаза.

Окончательно удовлетворенные, мы вытерлись насухо, при этом я отметил, что она явно заранее готовилась к моему визиту: среди полотенец нашлась пара новых мужских, в запечатанных пакетах.

— Да, сакэ ты определенно заслужил, — сказала она. — Но ты не пьешь, а мне теперь нельзя. Ладно, сейчас позвоню прислуге насчет ужина, а то у нас как-то очень быстро и спонтанно все вышло.

Я подумал, что уже неважна предыстория с Фаталом, Нэдзуко однозначно заслужила прощение и пару комплиментов.

— Ужин вполне мог подождать, потому что хорошо поужинать я мог и без тебя, а вот такой секс за деньги купить невозможно.

Она не то чтоб аж расцвела от этого бесхитростного комплимента, но улыбнулась с явным осознанием своего великолепия.

Ужин, конечно же, был великолепен: куча всякой всячины, из которой я узнал только суши — их была горка, и все роллы до единого уникальные, двух одинаковых не нашлось — и сашими, тоже куча разновидностей мяса и рыбы.

— Я бы еще попыталась удивить тебя царским басаси — но как назло последнее мясо ушло месяц назад, поставка из Японии задерживается, а тут конину просто не найти.

Я почесал затылок.

— Интересное у вас, японцев, представление о царских яствах. Но ничего страшного, без конины я точно как-нибудь обойдусь.

Нэдзуко хихикнула:

— Вообще-то, конина — очень вкусное и пикантное мясо. С ним только та проблема, что кони на мясо должны разводиться пастбищным методом, а не стойловым. Потому в Японии, где кони чрезвычайно дороги, а конина тем более, басаси — издавна самое пикантное блюдо, которое даже дайме могли позволить себе и гостям только по праздникам из-за его астрономической стоимости. Ну а на Руси с давних времен к коням совсем иное отношение, они тут были и кормильцы, и боевые други, как говорится, потому у вас мясного коневодства просто по традиционным причинам нет как такового.

Этот замечательный вечер был замечательным во всем, и закончился он так же замечательно: этой ночью мне впервые не снилось болотистое поле и черное дуло танкового орудия.

***

Утро выдалось замечательным, поскольку проснулся я от горячих поцелуев и ласк: Нэдзуко захотела еще одну бешеную скачку. Я, само собой, не возражал.

Потом был завтрак ничуть не хуже ужина, но аккурат на середине его у Нэдзуко зазвонил телефон.

— А, чтоб им, — отозвалась она, выслушав собеседника. — Кир, мне тут надо отлучиться на часок, не могут, понимаешь, без меня важное совещание провести.

— Да, понимаю, большая корпорация — большие хлопоты. Да и мне пора, все хорошее когда-нибудь заканчивается.

— Куда ты так спешишь? Я тебе уже надоела?

— Нет, ни в коем случае.