Русь Залесская

- Вот что, Данило. Поутру бери свой десяток и скачи в Новгород к посаднику Добрынскому. Передай ему изустно мой наказ. Запоминай:…Александр Михайлыч возвернулся из Литвы и сел князем во Пскове. А посему пусть доглядывает за боярами в оба. Коли заметит, что кто из них на сторону Александра клониться начнёт и люд на то подбивать, мне о том весть даст… А тем боярам скажет, что у Москвы, коли потребно будет, полков не токмо на Александра, но и на всех ослушников великого князя станет… А люду новгородскому пусть посадник скажет, что-де великий князь вскоре самолично в Новгород прибудет, поклониться Святой Софии и храбрым новгородцам…

* * *

Зиму прожил Гаврила в Москве. Дни летели незаметно. Первое время Гаврила сам себе не верил, что отыскалась Василиска, пробудится в полночь и думает: «А не сон ли это?»

Иногда он подолгу любовался дочкой. До чего же похожа она на мать! Вот и та была такая же статная, синеглазая, с такой же тугой косой и белым лицом. Вот разве что походка иная. Мать была быстрая в движениях, а Василиска спокойная, и походка у неё плавная.

И Данилка ей под стать, пригож да хорош. Всем выдал: что силой, что смекалкой и разумом не обижен. Молод, а уже десятник большого полка и на примете у князя.

Отдохнул, поправился Гаврила, лицо округлилось, и бороду в порядок привёл. Будто годов двадцать скинул. Совсем не стало прежнего Гаврилы-лесовика.

Однажды шёл Гаврила по калачному ряду. По ту и другую сторону бойкие торговки выстроились. Перед ними плетёные корзины с хлебами и калачами. Вот на тесовой полке розовощёкая баба разложила пряники, орёт:

- Пряники аржаные на мёду, налетай!

Меж рядами, расталкивая встречных, протискивалась другая торговка. На шее у неё длинная низка бубликов. Гаврила посторонился и тут, издалека, в спину увидел её, Меланью! Сердце от радости заколотилось. Бросился догонять. Какой-то озорной парень крикнул:

- Дядя, лапти придержи, растеряешь!

Народ не знает, что у Гаврилы на душе, хохочет.

Забежал Гаврила молодке наперёд, заглянул в лицо - и сник. Не она!

День за днём незаметно миновала зима с вьюгами и снежными заносами, оттрещала морозами. Весна наступила ранняя, тёплая. Весело зацвели подснежники. Над Москвой повис густой запах хвои. Набухли клейкие берёзовые почки, вот-вот распустятся. Река от последнего льда очистилась, запаровала земля.

Как-то в полночь пробудился Гаврила. Сквозь слюдяное оконце тускло светила луна. В доме тишина.

Гаврила вышел во двор. По улице проехал конный дозор. Лениво забрехала собака. Из-за Москвы-реки с Великого луга в лицо пахнуло тёплым воздухом, перемешанным с земляным настоем.

- Зажился я здесь, пора и домой. Сеять время.

Гаврила вздохнул, почесал пятерней затылок.

Весь остаток ночи Гаврила не сомкнул глаз, а когда взошло солнце, он был далеко от Москвы.

И снова шёл Гаврила от деревни к деревне, от села к селу и радовался. До чего же людно стало в Московском княжестве! Да всё больше народ пришлый, с разных княжеств. И там, где Гаврила ночевал, слышал он от крестьян одно и то же: «В Московском княжестве от ордынцев спокойно. Тишина!»

А через несколько дней подходил Гаврила к своей деревне. Частый дождь размыл узкую лесную дорогу. Весенний дождь то налетал на Гаврилу, то прекращался, и небо вдруг прояснялось. Тогда лес оживал птичьим гомоном, а солнце играло тяжёлыми каплями, повисшими на обступивших дорогу кустах.

Гаврила вышел на поляну и остановился. Вот она, его деревня… Всё такая же.

У Демьяновой избы сиротливо высилась потемневшая от времени копёнка сена. К самой избе хозяин пристроил сарай. Сейчас дверь нараспашку, и Гавриле видно, как Демьян управляется с лошадьми.

Босоногий мальчишка, Гаврила даже не разобрал толком чей, бегал по лужам и, подставив непокрытую голову дождю, пел:

Уж ты, дождь дождём,

Поливай бадьёй…

Придерживая висящую за спиной котомку, Гаврила не двигался. Душу сжало.

Из крайней избы вышла женщина, заметила Гаврилу, растерялась. Тот тоже глядел на неё и не знал, верить или не верить: перед ним стояла Меланья. Она глядела на него, а по щекам стекали не то дождевые капли, не то слёзы.

Гаврила шагнул навстречу, промолвил:

- Вот и вернулся я…

Часть пятая

Глава 1

НА ПОКЛОН К ХАНУ.

МОСКОВСКИЙ ПОЖАР.

МОСКВА СТРОИТСЯ.

Боярин Колыванов, пригнувшись, чтобы не задеть головой о низкую дверную коробку, вошёл в освещённую утренним солнцем княжескую гридню. У окна, на длинной лавке, сидел одетый по-домашнему в холстинную рубаху князь Александр, а рядом - вернувшийся вчера из Орды молодой, похожий на отца княжич Фёдор. Больше в гридне никого не было. При входе боярина Александр сказал:

- Проходи, Митрий, да садись. Звал я тя, хочу с сыном и тобой совет держать.

Глядя на Александра и Фёдора, Колыванов невольно подумал: «Совсем постарел князь. Голова белая, и лицом осунулся. А давно ли таким, как Фёдор, был? И я-то стар, да только о том и думать не хочется».

- Расскажи, Фёдор, боярину, что в Сарае услышал да узрел.

- Говорил я те, отец, что хан Узбек во всём Калите доверие имеет. А ещё благоволит к нему Кутлуг-Темир.